Сухова О. А. Редкий состав клейм иконы Муромского музея «Спас Нерукотворный. Не рыдай Мене Мати» 1630-х годов. Предварительные наблюдения
Исследование повествовательного цикла клейм иконы Муромского музея «Спас Нерукотворный. Не рыдай Мене Мати» первой трети XVII века стало возможным только после ее реставрации в ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря, куда она поступила в 1993 году. Вначале над ней работала Л. Б. Максимова под руководством реставратора высшей категории Т. А. Миловой. В 2005 году икона была передана в работу реставратору А. Н. Овчинникову. Два раза она экспонировалась в Москве на специальных реставрационных выставках (2006, 2008). В 2009 году икона была возвращена и размещена в экспозиции Древнерусского искусства, поэтому изучение ее сюжетов актуально не только для введения в научный оборот, но и для подготовки материала в помощь экскурсоводам.
Икона поступила в музей из муромской Николо-Можайской (Казанской) церкви (МИХМ. Инв. № М-6651. 130, 4×108,5×3,8). В церковных документах она была отмечена как царский вклад. Ссылки на этот факт имеются и в музейных инвентарях: «В середине образ нерукотворного Спаса, который держат два ангела. Над ним изображение Деисуса (Христос, Богородица и Иоанн Креститель). Вокруг середины 70 клейм с изображением истории явления образа Нерукотворенного Спаса. Края и фон средины изображения и края иконы обложены чеканным серебром… Живопись 1-ой половины 17 в. Находилась в иконостасе холодного храма (Спасского придела — О. С.). По церковным записям икона числится как царский приклад»1.
В Писцовой книге г. Мурома 1636 года фиксируется аварийное состояние храма Николы Можайского после пожара (1629/1630)2. В ней же дается описание деревянного храма Спаса Нерукотворного: «Да тут же на Церковной Земле Церковь теплая Нерукотвореннаго Образа Господа Бога нашего и Спаса Иисуса Христа с приделы Преподобнаго придел Георгия Страстотерпца да придел Макария Желтоводскаго Чюдотворца, древяна клецки. Главы и кресты обиты жестью, а в Церкве Божие Милосердие образ месной нерукотвореннаго Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа на золоте, венец серебрен чеканной позолочен… «3 По свидетельству А. А. Титова (1783−1848), деревянная церковь Спаса Нерукотворного имела «два корпуса, с решетками, загородками и верхом», которые представляли «вкус древности». Очевидно, он сам мог видеть храм, «разобранный по ветхости в конце минувшего столетия (XVIII века — О. С.)»4. Соответственно иконы были перенесены в придел, устроенный в память деревянной церкви в каменном храме Николы Можайского. В приведенном описании храмового образа Спаса Нерукотворного в документе 1636 года нет указаний на клейма чудес, поэтому мы не можем с полным основанием идентифицировать его с иконой, исследуемой нами, хотя и не исключаем вероятности их совпадения. Можно только констатировать, что наиболее раннее упоминание о ней с небольшим описанием (из сохранившихся документов) содержится в «Описи имущества Казанской (Николо-Можайской — О. С.) церкви» 1818−1821 годов (ГАВО. — Ф. 590. — Оп. 1. — Д. 671. — Л. 15об.).
Постройка храма Спаса Нерукотворного в эпоху царя Михаила Романова, вероятно, связана с известным церковным событием 1625 года. Персидский шах Аббас после покорения Грузии прислал русскому царю ризу Господню, обретенную им в ризнице митрополита, «сокрытую в кресте». По преданию, она была принесена на родину грузинским воином, бывшим при Распятии Спасителя. Патриарх Филарет Никитич собрал о ней «достоверные сведения», после чего она была положена в Московском Успенском соборе, и установлен ежегодный праздник Положения Ризы Господней (10/23 июля)5. Один из сюжетов иконы, по словам А. Н. Овчинникова, посвящен принесению ризы Господней в Москву. Автор не указал, на каких именно клеймах иконы иконописец изобразил это событие. Мы полагаем, что только композиции на клеймах № 51−52 могут быть его отражением. По мнению реставратора нашей иконы, появление в Муроме столь значимого образа свидетельствует о важности древнего города, прославленного своими святыми, ставшими символами московского царства6. В русской культуре XVII столетия Святой Убрус становится символом государственного значения и доминирующей темой художественного творчества. Возможно, и само строительство церкви Спаса Нерукотворного в Муроме могло быть связано именно с этой иконой. Первые Романовы вообще не забывали наш город7.
В настоящем исследовании мы не касаемся подробно особенностей иконографии композиции в среднике. Скажем только, что соединение двух сюжетов — образа Нерукотворного Спаса (в нашем случае с ангелами) и «Не рыдай Мене Мати» с изображением Христа во гробе с Богоматерью и Иоанном (в старых инвентарях музея из-за этих трех фигур вся икона именовалась «Деисус»; бывают варианты иконографии — как с большим, так и меньшим количеством предстоящих) — было характерным для русских икон XVI-XVII веков. Данная композиция двухрядных икон восходит к XIV веку; широкое распространение они получили во второй половине XVI века. Изображение мертвого Христа, стоящего во гробе, получило в греческом мире название Akra Tapeinosis («высшее умаление»), а в славянском — «Уныние или Смирение Нашего Господа» (в России, по-видимому, с XVI века ее стали называть «Не рыдай Мене Мати»). По мнению И. А. Шалиной, икона мертвого Христа, стоящего во гробе, является «ключевым византийским изображением, воплотившим такой пространственный архетипический образ иконы — реликвии — креста»8. Соединение двух разных циклов клейм нашей иконы (как и некоторых других русских икон): первого — по истории образа Спаса Нерукотворного; второго — по евангельским страстям Христа, — объясняется также и двойным сюжетом центрального изображения. (Мы не затрагиваем здесь литургической практики, символического и сакрального смыслов, объединяющих оба цикла).
Несмотря на целый ряд сохранившихся образов с подобной композицией средника и клеймами чудес, пока нами не выявлены памятники с таким же подробным и необычным повествовательным циклом9, как на иконе из Муромского музея. (По местонахождению мы называем икону «муромской»; по мнению А. Н. Овчинникова, ее писали три иконописца в Москве)10. Расшифровка сюжетов клейм и их последовательности осложнена утратой не только их нумерации, но и пояснительных надписей к ним. (Сохранились незначительные их фрагменты только к верхнему ряду). По предварительному исследованию мы можем констатировать, что композиции всех 70 клейм расположены традиционно, то есть должны «читаться» слева направо построчно.
История «Святого Мандилиона» наиболее известна по «Повести императора Константина о Нерукотворном образе» X века, написанной вскоре после перенесения реликвии из Эдессы в Константинополь (16 августа 944 года). Она явилась основным источником сведений о святыне для всего восточно-христианского мира11. В ней рассказывается о болезни топарха Эдессы Авгаря, который состоял в переписке с Иисусом Христом. Он получил от Спасителя чудотворный образ с нерукотворным отпечатком его лика и исцелился. Авгарь принял крещение и ввел почитание Мандилиона в Эдессе, который позже спас город от осады персами. Прототипом Авгаря считается Авгар VIII, бар Ману Великий — первый христианский властитель Осроэны (177−212 гг. н. э.). В Византийском искусстве иллюстративные циклы к истории Убруса появляются в XI веке. Обычно они состоят из трех-четырех миниатюр, отражающих ключевые моменты («типические сцены») повествования и помещаются в Минологиях под 16 августа. (Например, Минологии Парижской библиотеки конца XI века и Государственного Исторического музея 1063 года). В Грузии такие повествовательные циклы из пяти-девяти иллюстраций включались в Четвероевангелия (1054 год, XII век)12. Десять клейм повествовательного цикла истории Мандилиона размещены на полях серебряного оклада византийской иконы XIV века (монастырь Сан-Бартоломео дельи Армени, Генуя). На них представлены сцены: 1. Царь Авгарь отправляет своего посланца Ананию с письмом к Христу; 2. Анания пытается запечатлеть лик Иисуса; 3. Христос омывает свой лик; 4. Иисус передает плат посланнику Авгаря; 5. Анания приносит Мандилион и письмо Авгарю; 6. Поклонение Авгаря Мандилиону и низвержение идола; 7. Епископ замуровывает Мандилион; 8. Епископ Евлалий обнаруживает Святой Образ невредимым; 9. Епископ Евлалий спасает Эдессу от персов силой Мандилиона; 10. Чудо от Мандилиона при переносе его в Константинополь (буря на море).
Считается, что «Легенда об Авгаре» была известна русским читателям уже в XI веке. В настоящее время сохранившиеся русские иконы Нерукотворного образа с клеймами его истории относятся к концу XVI века. Например, «Спас Нерукотворный с 10 клеймами Сказания» конца XVI века из частного собрания (Великий Устюг -?)13. На ней представлены сцены: Авгарь на ложе болезни; посланник Авгаря подает письмо Христу; посланник Авгаря подает полотно Христу; Иисус отдает убрус посланнику; апостол Фаддей передает Святой Образ коленопре‑клоненному Авгарю; крещение Авгаря; поклонение Святому Убрусу; обретение Святого Убруса в стене Эдессы; поклонение Святому Убрусу; поклонение Мандилиону. Известно, что в мастерских Строгановых на рубеже XVI-XVII столетий создавались иконы с изображениями отдельных сцен Сказания о Нерукотворном образе. Упоминаются образы Спаса Нерукотворного с клеймами чудес в писцовых документах первой четверти XVII века, например, Писцовых книгах Нижнего Новгорода 1621−1622 годов14.
Из всех опубликованных икон, пожалуй, можно назвать в какой-то мере сравнимой с муромским образом известную ярославскую икону мастера Петра Иванова Попова (Костромитина) «Спас Нерукотворный. Не рыдай Мене Мати с клеймами Сказания о Нерукотворном образе» середины XVII века (Ярославский музей-заповедник)15. Они близки по времени и в некоторой степени по иконографии средника, отчасти клейм. Повествовательный иллюстративный цикл этого образа состоит всего из шестнадцати клейм и восходит, как и ряд других более поздних по отношению к нему и к муромскому, к текстам славянской редакции (второй по И. Я. Порфирьеву). В этой версии Анания отправляется ко Христу только с письмом, а другой посланец — Лука — получает задание от Авгаря написать портрет Иисуса; вместе с апостолом Фаддеем он приносит Нерукотворный образ в Эдессу. Один из таких древнерусских текстов был опубликован Е. Н. Мещерской (по рукописи XIII в. — РНБ. F. п. 1. 39)16.
При рассмотрении клейм иконы муромского музея обнаруживается, что в ее повествовательном цикле иконописцы опирались на тексты нескольких вариантов Легенды об Авгаре. Основная часть сцен нашего образа подробно иллюстрирует указанную в начале статьи «Повесть императора Константина» (в русском варианте «Константина Порфирогенита о Христе царя греческого повесть…», относимая И. Я. Порфирьевым к третьей редакции Сказания)17, представляющую две версии возникновения Мандилиона. К тому же событийный ряд в клеймах муромского произведения открывается еще одной историей — появлением Святого образа в малоазийском селении Камулиане. А замыкается, как уже было упомянуто, двумя рядами страстных сцен.
Итак, обратимся к более подробному рассмотрению необычайно протяженного цикла из семидесяти клейм нашей иконы. Первые семнадцать сцен иллюстрируют историю Камулианского Нерукотворного образа Христа. Это весь первый (верхний) регистр (1−10 клейма) и семь сцен второго ряда (11−17 клейма). Статья «О обрътении нерукотвореннаго образа Iса Хса иже въ Камулианехъ», приписываемая византийскому писателю Григорию Нисскому, напрямую не имела отношения к истории Авгаря. Тем не менее, она входила в собрание сказаний, посвященных празднику перенесения Нерукотворного образа в Константинополь, помещенных под 16 августа (как и текст о Веронике)18.
В 574 году реликвия из Камулианы уже находилась в столице Византии. (Тогда там ничего не было известно о Нерукотворном образе Авгаря). Почти за четыреста лет до перенесения образа из Эдесы, изображение на плате из Камулианы почиталось как государственная святыня. Как палладиум империи его брали в важнейшие военные походы. Он рассматривался как истинный предводитель христианского воинства в битвах с неверными19. Сказание об этой святыне известно в двух версиях. Одна — из «Церковной истории» Псевдо-Захарии Ритора, восходящей к греческому апокрифическому сказанию о некоей язычнице Ипатии, нашедшей нерукотворный образ в колодце. Эта легенда (датируется Э. фон Дюбшюцем между 560−574 гг.), является более поздней по отношению ко второму сказанию. Последнее из них сохранилось на греческом языке в форме гомилии. В этом источнике имеется надпись с именем святого Григория Нисского (ум. после 394). По этой версии Христос явился благочестивой Акилине в Камулиане во времена правления Диоклетиана (рубеж III-IV вв.) и передал ей плат с отпечатком своего лика; позже образ был обретен при Феодосии Великом (до 395). Именно эта легенда известна в древнеславянском переводе под названием «Повесть списана иже во святых отцом нашим Григорием, епископом Нисским, о обретении нерукотворенного образа Господа нашего Иисуса Христа, иже в Камулианех» (содержится в торжественнике XVI в. № 370 (1050) из собрания библиотеки Соловецкого монастыря)20.
Это литературное произведение и получило отражение в исследуемой муромской иконе. Текст очень краток, состоит из семи периодов (абзацев), а клейм ему отведено в иконе значительно больше — семнадцать, поэтому на один отрывок приходится не одна иллюстрация. Как мы уже упоминали, только к части из этих сцен сохранились фрагменты надписей. Совсем утрачены именующие надписи персонажей. Опираясь на текст Повести о Камулианском образе, все же можно расшифровать сюжеты клейм. Содержание их в нашей интерпретации: в верхнем регистре (первом ряду) — 1. Епископ Григорий обращается ко всем людям, «боящимся Господа» со словом «о честном образе» (…Григорiй… К людем боящим…); 2. Топарх Камулиан — супруг блаженной Вассы, прозванной Акилиной, получает приказ от императора Диоклетиана о гонении на христиан (… По повелънию Диоклети…); 3. Супруга топарха Камулиана — Акилина ищет «как отступить от мужа и его веры» (Жена же…); 4. Акилина во всенощной молитве просит Господа о получении Святого Крещения (… и на…(свя) того крщ…); 5. Крещение блаженной Акилины (Блжная Акилина сподоби (ся) Крщнiю); 6. Молитва Акилины Господу Иисусу Христу (Блаженная Акилина… Спасения…); 7. Бог услышал прошение Акилины и сказал, что придет и к ней; велел приготовить кидар (белый плат) и сосуд с водой (Гдь гла… приду и к тебъ и сот… сосудъ чист…); 8. Блаженная Акилина кладет на стол плат; ставит рядом сосуд с водой (Блаженная Акилина кладет (?) кидар (?) и сосуд с водою); 9. Явление Христа со всем Небесным воинством Акилине. Иисус берет сосуд с водой для омовения (ИС ХС и с нимъ Небесное…); 10. Господь отирает свой лик платом (Гдь… водою…). Во втором регистре (втором ряду сверху); 11. Блаженная Акилина принимает от Христа Нерукотворный образ на плате (надпись утрачена); 12. Акилина прячет Нерукотворный образ в стене своего дома (надпись утрачена); 13. Блаженная Акилина составляет завещание о Святом образе и прячет его в тот же тайник (надпись утрачена); 14. Епископу Григорию Святым Духом открывается местонахождение Нерукотворного образа (надпись утрачена); 15. Епископ Григорий обретает Нерукотворный образ в стене дома, сокрытый Акилиной (надпись утрачена); 16. Поставление Святого образа для поклонения епископом Григорием «у всех на виду» (надпись утрачена); 17. Поставление Нерукотворного образа в Кесарийской митрополии. Чудеса исцелений от образа (надпись утрачена).
Следующие тридцать три клейма (18−50 клейма) нашей иконы иллюстрируют «Повесть императора Константина о Нерукотворном образе». Это во втором регистре (18−20); в третьем ряду (21−30); в четвертом регистре (31−34); в пятом (35−38); в шестом (39−42); в седьмом (43−46); в восьмом (47−50). Надписи к клеймам, как и именующие персонажей, утрачены, так что приводим «расшифровку» исключительно по иконо‑графическому соответствию сцен определенным периодам (стихам) текста названного литературно произведения. Автор его приводит две версии появления Нерукотворного образа Христа в Эдессе, причем он вначале рассказывает о болезни Авгаря и переписке его с Христом, затем о посланце его Анании, принесшем ему Нерукотворный образ. Тут он приводит вторую известную ему «повесть» возникновения святыни, «которая ни от убедительности не далека, ни надежных свидетельств не лишена». А потом опять продолжает повествование о дальнейшей судьбе эдесской святыни до ее перенесения в Константинополь. Прочтение литературного текста иконописцем привело к живописной редактуре, проведенной для более ясного зрительного восприятия текста «в картинках». Поэтому вторую достаточно короткую (побочную для основного сюжета) повествовательную линию автор иконы вынес вперед, так что эта версия в изобразительном ряду разместилась сразу после «рассказа» о Камулианском Нерукотворном образе. Итак, в Повести Константина помимо основного повествования говорится о происхождении образа в последние дни земной жизни Христа, когда он отер полотном пот, который капал с него «подобно ручейкам крови». «Боговидный образ» этот он отдал для передачи Авгарю. В тексте этому рассказу посвящено всего два абзаца; на иконе им соответствуют три клейма во втором регистре: 18. Христос отирает свой лик полотном, поданным ему «одним из его учеников»; 19. Иисус отдает полотно со своим «Боговидным образом» апостолу Фоме; 20. Апостол Фаддей передает образ для пересылки Авгарю. В тексте после этого автор ведет рассказ о прибытии апостола Фаддея в Эдессу, что может относиться как к основному сюжету, так и ко второй указанной версии. Иконописец нашего образа присоединяет эти иллюстрации к побочному мотиву (клейма 21−22) в третьем регистре: 21. Апостол Фаддей исцеляет недужных в Эдессе; 22. Крещение народа Эдессы. В живописной версии (на иконе) эта сцена разведена с изображением крещения их правителя Авгаря (клеймо 42 — шестой регистр).
Далее идет непрерывно серия из двадцати восьми клейм, иллюстрирующая основной сюжет Повести Константина (23−50). В третьем регистре: 23. Слуга Авгаря Анания, видевший Христа в Палестине, рассказывает о нем своему больному «подагрой и черной проказой» господину; 24. Авгарь собирается немедленно послать письмо Иисусу Христу; 25. Авгарь диктует текст письма своему писцу; 26. Авгарь вручает Анании свиток с письмом и ткань, на которой тот должен изобразить «точное подобие Его (Христа — О. С.) облика». (Здесь не показано, как Анания пытается изобразить на полотне Христа); 27. Христос посылает одного из своих учеников к Анании; 28. Анания со свитком письма в руке перед Иисусом; 29. Христос с развернутым свитком ответного (?) письма к Авгарю; 30. Анания с платом в руках перед Христом. В четвертом регистре: слева — 31. Христос отирает лик полотном; 32. Христос отдает плат с нерукотворным отпечатком Анании; справа: 33. Христос благословляет в путь Ананию (и его спутника); 34. Анания (и его спутник) ночуют за городом Иераполисом, спрятав Мандилион в куче черепиц (керамид). В пятом регистре: слева — 35. Чудо появления Керамиона — нерукотворного отпечатка Мандилиона; 36. Жители Иераполиса видят огненный столп за городом над кучей керамид, где спрятан Мандилион; справа — 37. Обретение Керамиона; 38. Поклонение Керамиону в Иераполисе. Исцеления от него. В шестом регистре: слева — 39. Поклонение Мандилиону в Иераполисе. Исцеление от него «хромца» (?); 40. Вернувшись, Анания (около него исцеленный «хромец») рассказывает Авгарю обо всем; справа — 41. Принесение Мандилиона Авгарю; 42. Крещение Авгаря (одного, без домочадцев). В седьмом регистре: слева — 43. Установление Нерукотворного образа над вратами Эдессы (cвержение идола не показано); 44. Явление епископу Евлалию «некоей прекрасной жены», велевшей взять Нерукотворный образ и совершить «молебствие» для спасения от персов; справа — 45. Обретение Евлалием Мандилиона (замурованного ранее) и его чудесного отпечатка на черепице — Керамиона; справа — 46. Епископ Евлалий обходит городские стены с Мандилионом. Персы снимают осаду и в ужасе покидают Эдессу. В восьмом регистре: слева — 47. Поклонение Мандилиону. Передача образа для перенесения в Константинополь; 48. Исцеление одержимого бесом человека силой Мандилиона «в Евсевиевом монастыре Пресвятой Богородицы»; справа — 49. Многочисленные исцеления при переносе Нерукотворного образа; 50. Поклонение Мандилиону в Константинополе «множеством народа» во главе с императором Романом и императрицей.
Заключительная серия клейм (№ 51−70) посвящена теме, повествующей о последних днях земной жизни Христа, которые последовали вскоре после истории с Его Нерукотворным образом, то есть она является ее логическим продолжением. В то же время она связана и с историей другой главнейшей реликвии христианского мира — ризой Господней, по Евангелию разделенной на четыре части воинами, распявшими Христа. Они же бросали жребий о Его одежде (хитоне). Однако на нашей иконе отсутствует как собственно сама сцена Распятия, так и мотив разделения одежд Иисуса. При этом, как мы уже упоминали, два клейма, по предположению А. Н. Овчинникова, посвящены принесению части ризы Господней из Персии в Москву. Завершающие двадцать клейм расположены в двух последних регистрах (девятом и десятом), первоначальная живопись которых сильно испорчена. Нижнее поле и оба последних ряда имеют множество утрат. Композиции нижнего ряда на одну четверть утрачены; были дописаны по новому левкасу в XIX веке21. Поэтому «расшифровка» изображений, помимо утраты надписей к клеймам, осложнена и этим обстоятельством. Особое затруднение вызывает «прочтение» двух первых клейм (№ 51−52) девятого регистра. Как мы уже заметили выше, эти композиции могут иллюстрировать историю перенесения части ризы Господней из Персии в Москву в 1625 году. Однако полной уверенности у нас в этом пока нет. Вероятная «расшифровка»: 51. Рассказ Нектария, одного из греческих старцев, по просьбе патриарха Филарета о виденном им месте положения ризы Христовой в церкви «Илета» в Иверии (Грузии); 52. Передача части ризы Господней, присланной шахом Аббасом, представителям Русской и Греческой церкви. Далее все восемнадцать заключительных композиций последовательно представляют евангельские сцены от «Восшествия на гору Елеонскую» и предсказания об отречении Петра до «Явления Воскресшего Иисуса Христа одиннадцати апостолам» (клейма № 53−70): в девятом регистре — 53. Предсказание Иисуса Христа об отречении от Него Петра и других учеников; 54. Уверение Петра; 55. Моление о Чаше в Гефсимании; 56. Иисус Христос находит впавших в сон учеников; 57. Поцелуй Иуды и взятие Иисуса под стражу; 58. Христос перед первосвященником Каиафой; 59. Отречение Петра; 60. Предание Иисуса Пилату; в десятом регистре — 61. Первосвященники и старейшины возбуждают народ просить о помиловании Варравы, а Иисуса погубить; 62. Жена Пилата послала ему сказать, чтобы «не делал ничего Праведнику Тому»; 63. Пилат умывает руки пред народом в том, что не повинен «в крови праведника Того»; 64. Предание Иисуса на Распятие. Облачение в багряницу и насмеяние над Ним; 65. Шествие на Голгофу. Несение Креста Киринеянином Симоном; 66. Первосвященники и фарисеи просят Пилата запечатать гроб Христа и поставить к нему стражу (?); 67. Первосвященники ставят у гроба стражу и прикладывают к камню печать; 68. Мария Магдалина застает у пустого гроба Ангела. Явление ей воскресшего Иисуса Христа; 69. Мария Магдалина рассказывает о Воскресении Христа ученикам Его. Двое из учеников Христа у Его пустого гроба; 70. Явление Иисуса одиннадцати ученикам на горе в Галилее. Поручение апостолам поучать и крестить народы.
Итак, исследование всего повествовательного ряда в клеймах иконы Муромского музея «Спас Нерукотворный. Не рыдай Мене Мати», датируемой специалистами 1630-ми годами, показывает, что уже в первой трети XVII века было создано произведение с необычайно протяженным и сложным циклом клейм. В нашей иконе был иллюстрирован не только один из письменных источников, рассказывающих историю Нерукотворного образа Спасителя, но в развернутом виде представлен в зрительных образах целый литературный цикл о нем, помещаемый в древнерусских сборниках под 16 августа. Муромская икона является в настоящее время редким и едва ли не единственным памятником, где объединены различные версии происхождения Святого Убруса. Помимо сцен, посвященных собственно Мандилиону, в иконе отражен также Страстной цикл, который присоединен к ним. Подобное объединение циклов из известных нам икон «Спаса Нерукотворного» встречается только в более поздних, по сравнению с муромским, памятниках. Не менее примечательным в нашей иконе является отражение важного и сравнительно недавнего для создателей иконы события для Русской церкви и государства — принесение части ризы Господней в Москву при царе Михаиле Федоровиче Романове в 1625 году. Правда, это требует дополнительного и специального исследования с привлечением более широкого круга исторических и иконографических источников. Однако уже сейчас очевидно, что недавно раскрытая реставраторами муром‑ская икона является редким и интереснейшим памятником иконописи первой трети XVII столетия. Любопытно, что и эта икона, как и ряд других муромских произведений с клеймами житий и чудес, отличается необыкновенно большой протяженностью повествовательного цикла, что, как мы отмечали в своих работах ранее, вообще характерно для коллекции иконописи нашего музея.
1 Инвентарная книга № 26. Иконы и живопись на дереве. НА МИХМ. 98. Л. 2об-4. Сохранились и фрагменты серебряного оклада иконы (МИХМ. Инв. № 5070/1−4, 5289/1−28, 5287/1−3, 5288/1−3, 5234/1−2).
2 Писцовая книга города Мурома писцов Б. Д. Бартенева, М. Максимова 1636 г. опубликована Н. Тихонравовым в сокращении и с неверной датой — 1637 г. См.: Писцовая книга города Мурома 1637 года // Владимирский сборник. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губернии. — М, 1857. — С. 140−160. Мы используем также список данной Писцовой книги с датой 1636 г., происходящий из библиотеки муромского Спасского монастыря. Рукопись XIX в. (НА МИХМ). В данном документе указывается год пожара — 138 (7138−1630 — О. С.). На эту дату ссылаются и дореволюционные авторы. Учитывая, что пожар произошел в декабре, следует считать верной датой 1629 год.
3 Писцовая книга 1636 г. — Л. 41−41об.
4 Титов А. А. Историческое обозрение города Мурома (1833 г.) // Труды ВГУАК. — Владимир, 1902. — Кн. IV. — С. 53. (Репринт — Муром, 1991).
5 Риза Господня // Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. — СПБ., 1899. — Т. XXVI-А. — С. 692. Как указано в данной статье, часть ризы Господней хранится в Киеве в Софийском соборе, две части в Санкт-Петербурге (на церкви Спаса Нерукотворного образа, находящейся в Зимнем дворце, другая — в соборном храме Петропавловской крепости). См. также: Сказание о перенесении Честной Ризы Господа Нащего Иисуса Христа из Персии в царствующий град Москву // Жития святых, на русском языке изложенные по руководству четьих-миней св. Димитрия Ростовского. — М., 1910. — Кн. 11. — С. 250−264. (Репринт -1992).
6 Благодарю А. Н. Овчинникова, реставратора и исследователя, работающего с нашей иконой, за оказанную мне консультацию. См. его описание и публикацию муромской иконы в изд.: Каталог выставки Триеннале V «Реставрация музейных ценностей России». — М., 2006. — Кат. № 7. — С. 12; Выставка музейных предметов, реставрированных в год 90-летия Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И. Э. Грабаря 24 октября-27 ноября 2008 года: каталог. — М., 2008. — Кат. 2. — С. 10−11. Ил. на с. 10−11; см. также его же описание иконы в Реставрационном паспорте. Архив ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря № 4/93. Отдел темперный. КП отдела 3598. (Копия — МИХМ НА). — Л. 4об. (С. 8). О ризе Господней см. также: Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы. — М., 1904. — Прим. 44 к с. 143 на с. 350−351. Репринт — 1990; Овчинников А. Н. Символика красного цвета // Древнерусское искусство. Исследования и реставрация. — М., 2001. — С. 61. — Прим. 37. — С. 67.
7 Здесь по Писцовым документам первой трети XVII в. были два дома дяди царя — боярина Ивана Никитича Романова. Один находился в кремле «для осадного сидения», второй — «на горе Богатыревой» (РНБ. Титова 3645. Л. 14, 34). Известен и его вклад (водосвятная чаша с блюдом) в церковь села Арефино в заречной части Муромского уезда. Из того же храма поступила в музей несохранившаяся «серебряная золоченая панагия, с цепочкой» (XVII в.), по легенде принадлежащая патриарху Филарету (Романову) (НА МИХМ. 69. Л. 31).
В документах зафиксированы вклады царя Михаила Федоровича в муромский Спасский монастырь. В 1615/16 г. вместе со своей матерью, «государыней инокиней Марфой Ивановной», он заказал драгоценный ковчег для «Животворящего Креста Господня (Унженского креста — О. С.)», находившегося тогда в церкви в честь небесного покровителя государя — Архистратига Михаила, стоявшей в муромском кремле См.: Добронравов В. Г. Указ. соч. — С. 15; Брун Т. А. К вопросу о возникновении сказания об Унженском кресте (Повести о Марфе и Марии) // Источниковедение литературы Древней Руси. — Л., 1980. — С. 216−226; Сухова О. А. Чудотворные Сретенский и Виленский кресты в Муроме // Ставрографический сборник. Крест в Православии. — М., 2003. — Кн. 2.
8 Шалина И. А. Икона «Христос во гробе» и Нерукотворный образ на Константинопольской плащанице // Восточнохристианские реликвии. — М., 2003. — С. 305- 306. Об особенностях данной иконографии и так называемом западном «Образе Христа Св. Григория» см.: Кондаков Н. П. Русская икона. — Прага, 1933. — IV. — Ч. 2. — С. 280−281.
9 См.: Евсеева Л. М., Лидов А. М., Чугреева Н. Н. Спас Нерукотворный
в русской иконе. — М., 2005. Исследуемая нами икона не вошла в данное издание, нет даже упоминаний о наличии такого необычного цикла клейм.
10 См. указ. реставрацонный паспорт. — Л. 4об. (С. 8).
11 Текст Повести в переводе с греческого (А. Ю. Виноградова) см.: Евсеева Л. М., Лидов А. М., Чугреева Н. Н. Указ. соч. — Приложение. — С. 415−431. По-видимому, произведение является псевдоэпиграфом, автором назван византийский император Константин VII Багрянородный (Порфирогенет) (913−959). В Древней Руси перевод был осуществлен Максимом Греком в первой четверти XVI века и заключил собой цикл сказаний в древнерусской литературе, закрепившийся в Макарьевских минеях-четьях. Текст Повести озаглавлен: «Константина Порфирогенита о Христе царя греческого повесть, от различных събрана историй, с посланием к Авгару нерукотворенном и божественном образе Христа Бога нашего, и како от Едеса принесеся к всеблагоденствующему сему и царственному и во градех Константину граду». См.: там же. — С. 168; Мещерская Е. Н. Легенда об Авгаре — раннесирийский литературный памятник. — М., 1984. — С. 110.
12 Там же. — С. 133. — Прим. 75; Лазарев В. Н. История византийской живописи. — М., 1986. — Табл. 203.
13 Евсеева Л. М., Лидов А. М., Чугреева Н. Н. Указ. соч. — Кат. 26. — С. 250.
14 Там же. — С. 125, 167.
15 Там же. — Кат. 37. — С. 260−265.
16 Мещерская Е. Н. Указ. соч. — Приложение. — С. 227−230.
17 Там же. — С. 89, 110−111.
18 Там же. — С. 111.
19 Евсеева Л. М., Лидов А. М., Чугреева Н. Н. Указ. соч. — С.17−18.
20 Порфирьев И. Я. Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. — СПб., 1890. — С. 245 -247; Мещерская Е. Н. Указ. соч. — С.111; Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники. / Ред.-сост. А. М. Лидов. — М., 2006. — С. 288−289, 290−291. 292−293, 294−295. Текст первой версии — перевод с сирийского Н. С. Смеловой. Текст второй версии — перевод с греческого А. Ю. Виноградова.
21 См. указ. реставрацонный паспорт. — Л. 2об., 3 (С. 4, 5).