Вверх

Купряшина Т. Б. Муром, утопающий в садах. Начало XX века

В начале прошлого века многие российские агрономы считали, что сады не имеют экономического значения для средне-северной части России. Главным образом из-за периодичности плодоношения. Наблюдения агрономов за двенадцать лет показывали, что урожаи яблок бывали через два года на третий, и вишен — через год, ягодных кустов — ежегодно. Другие же агрономы утверждали, что периодичность плодоношения происходит не из-за климата, а из-за перегрузки и тесноты, плохого ухода. «Сады посажены страшно густо, так что 25−30-летние деревья совершенно переплелись ветвями и душат друг друга… Между тем прорезка крон производится слабо — все жаль срезать лишнюю ветку»1. До сих пор это остается проблемой. Даже большие любители, фанатичные дачники боятся брать в руки пилу. Это, впрочем, понятно. Резать живую древесину психологически тяжело. Дерево представляется неведомым существом, которое страшно поранить.

Сто лет назад состояние садоводства анализировалось по всей России. В 1903 г. в Ярославле была устроена сельскохозяйственная выставка северо-востока России. К ней «спешно» было подготовлено издание «Садоводство и огородничество Владимирской губернии»2. Одним из важнейших источников этого исследования были подворные переписи, которые составлялись земствами для планирования своих действий и расчета повинностей. Масштабы сбора сведений вышли за рамки практических нужд и расширились до комплексного изучения народной жизни. Программы земских подворных переписей включали самые разные сведения: о трудовых ресурсах, грамотности населения, промыслах, землевладении, материально-технической базе сельскохозяйственного производства (орудия и машины, инструменты, постройки); о числе работников в хозяйствах, обеспеченности скотом и пр.

К тому времени еще оставались старые сады со времен крепостного права, которые создавались по воле помещика и по образцу барского. Помещикам легко было заставить заниматься садом своих крестьян. Потом те сады старели, не обновлялись, горели в пожарах, старики-садовники поумирали. С 60-х годов и до конца века садоводство-огородничество приходило в упадок. Сдерживающим фактором было то, что усадьбы еще находились в общинах, и крестьянин не мог распорядиться наделом по своему усмотрению в долгосрочной перспективе. Сад, однако, создается десятилетиями. После столыпинских реформ экономическая ситуация в земледелии изменилась. Актуальным стал поиск новых источников доходов. Прошла земельная реформа, была почти разрушена община. Распространялась грамотность. Появились признаки возрождения садоводства. Оно признавалось очень важной отраслью развития земледелия. Необходимо было выявить основы для его развития.

Площадь Муромского уезда в 1911 году составляла 2 324 450 десятин или 2231,9 кв. верст; 21 кв. версту составляли озера и реки. Селений насчитывалось 280, жителей — 116 тысяч. Среднее число жителей в поселении — 415, т. е. это были довольно крупные села, больше были только в Меленковском уезде3. Во Владимирской губернии земство несколько раз организовывало сбор сведений о развитии садоводства и огородничества. Оценочное отделение Владимирской губернской земской управы в 1899 г. разослало сельским старостам и священникам специальные бланки, в которых следовало указывать количество садов в данном селении, корней плодовых деревьев и ягодных кустов. Программу готовили при участии Владимирского общества садоводства и огородничества. Старосты отнеслись очень внимательно и добросовестно к заданию. А сельские священники дополнительно писали в ответах о качестве ухода за садами. Некоторые авторы ответов давали свою оценку состояния садоводства. «Занимаются у нас садами, — писал священник с. Чулкова Муромского уезда, — так сказать по традиции, получая их в наследство от отца и с своей стороны не прилагая никаких средств к их улучшению»4. Крестьяне обычно начинали заводить сады, увидев поблизости убедительный пример хорошего сада, чаще всего у священника.

Злым бичом для садов было воровство. Священник из Карачаровской волости отмечал: «Главной причиной задерживающей здесь развитие садоводства является вольность крестьянских детей. Во время нашествия юной аравы гибнет немало ветвей и целых деревьев. Родители юных воришек нисколько не удерживают их, но даже поощряют»5. Спасение было только в надежном заборе и сторожах, что требовало немалых средств. Ни малоземелье, ни отсутствие питомников и кредитов, оказывается, не были главной проблемой. Это мнение, конечно, может быть очень субъективно. Однако масштабы разорений поражают. Например, в Чаадаеве в начале июня 1914 года праздновали «мужички» четыре дня, видимо, Троицу. В понедельник молились о дожде, во вторник прошел дождь. Еще праздновали с радости, «в паровое поле сошника не втыкали… А в то время, пока молились и праздновали у одной сварливой женщины сломали 6 т. (тысяч! — Т. К.) присадков (саженцев. — Т. К.), малину, смородину и выдергали овощи»6. Развитию садоводства мешало отношение к нему крестьянства как к роскоши, а не как к источнику благосостояния. Видимо, за грех не считали поделить эту роскошь. Традиция садового воровства необыкновенно живуча. Мама рассказывала, как в Карачарове уже после войны (отечественной) бабушка вырубила в саду яблоню мирончик, потому что за яблоками охотились соседские «робяты», вытаптывая грядки и ломая все на пути. Огородом кормилась тогда семья с пятью детьми, оставшимися без отца. В ­1970-е годы мальчишки в Карачарове все еще лазили по чужим садам. Однажды и я приняла участие в таком приключении, несмотря на то, что в нашем бабушкином саду и вишни, и яблони были в изобилии и поспевали плоды раньше, чем у других.

Сады традиционно создавали в усадьбе (не в полевом наделе, а около дома). Средняя величина усадьбы в Муромском уезде позволяла иметь 60−70 деревьев, «тогда как на самом деле средний сад имеет только 49 яблоней»7. Представим себе «средний» сад в полсотни яблонь! Какой аромат в период цветения, а осенью как яблоки благоухали! В Муромском уезде на правом берегу Оки (ныне Нижегородская обл. — Т. К.) садоводство традиционно поддерживалось и развивалось. По левую сторону Оки разведение садов получило развитие в Панфилове, в окрестностях Лазарева, в Максимовке, но это была более «огородная» сторона.

Заречная северная часть Муромского уезда была особенно богата яблонями — в 108 селениях насчитывалось 92,5 тысяч яблонь, т. е. в среднем приходилось по 550 штук на село, а в других местах — только по 200−2508. Садов до 30 деревьев было 271, от 31 до 50 деревьев — 357, от 51 до 100 — 127, от 100 до 150 — 34, свыше 150 — 49. Можем ли мы теперь назвать хотя бы один сад в полсотни яблонь? У крестьянина А. И. Латышева было 300 яблонь. Сад в 500 яблонь имел Г. В. Оранышев около Клина. В Искусове у И. М. Шошина был питомник, где прививалось в год до 100 яблонь. Такой питомник даже не считался промышленным. За присадками вся округа ездила на рынок в Муром. В Муромском уезде большим считался сад, где росло более 117 яблонь, в Гороховецком — более 115, а в остальных уездах Владимирской губернии значительно меньше — от 20 до 8010.

По Чаадаевской волости (ближней к Мурому) было учтено 1752 усадебных места и в том числе в 270-ти были садики. В них насчитывали 1500 старых яблонь (старше 25 лет), 1000 молодых (от 10 лет) и 400 присадков. Выходит в среднем — примерно по 10 деревьев на усадьбу. Из Муромского уезда не со всех волостей пришли сведения по садоводческим анкетам, а по городу совсем нет данных.

Сведения о площади и владельцах муромских садов содержатся в «Оценочных книгах недвижимых имуществ города Мурома»11 начала ХХ века. Сады отмечены на планах Мурома середины XIX века. Как любое имущество, они подлежали налогообложению. Налоговые поступления шли в т. ч. и в городскую казну, учитывались в городских сметах: «Раскладка сборов с Муромского уезда, потребных на его местные повинности… Пункт 2. С недвижимых имуществ в городе Муроме — а) С жилых домов, садов и огородов, фабрик, заводов и торговых помещений»12. «Капустники» оценивались отдельно. В нескольких Оценочных книгах за 1915 год пунктуально описаны все имущества Мурома, улица за улицей. В частности, в 45-м квартале по улице Никольской за № 20 описано имение Елены Дмитриевны Первовой, купеческой вдовы и ее детей Константина и Лидии Карповичей — фруктовый сад размером 28×45 сажен, т. е. 1260 кв. сажен (1 сажень = 2,13 метра). Строения не отмечены, оценен именно сад, в 1913 г. — 196 рублей. Это немного! Сравним: в 38-м квартале описано имение Синевых: деревянный 2-х этажный дом, каменная палатка во дворе и деревянные дворовые службы, сад всего в 120 кв. сажен. Они сдавали внаем комнаты. В 1913 году их имение оценено в 1008 рублей. О семействе Первовых приведены более подробные сведения в списке выборщиков Муромской думы за 1914 год: «№ 329. Первовы: Елена Дмитриевна, куп. вдова, 78 л., Лидия Карповна, 48 лет и насл. Константина Карповича Первова дети: Николай, 19 л., Пантелеймон, 18 л., Карп, 15 л., Михаил, 14 л., Сергей, 13 л., Дмитрий, 10 л., дочь Александра, 8 л., Константиновы Первовы и жена Анна Ефимовна Первова 39 л., №№ 13/1, 13/64, 1/19, три сада, деревянный флигель и строения бывшей фабрики 3360 р., по данной, отмеченной ст. нот. 5 октября 1894 г. и по наследству более 5-ти лет»13. Обществом садоводов почти в это же время было признано, что сад Л. К. Первовой (уже Лидии Карповны, а не Елены Дмитриевны 78-ми лет) во время плодоношения может служить демонстрационным по сортам. Сад выходил на три улицы: Никольскую, Спасскую и Овражную.

В 36-м квартале по Никольской улице под № 11 значится имение Марии Дмитриевны Киселевой, вдовы потомственного почетного гражданина — каменный двухэтажный дом с мезонином, с каменными и деревянными постройками. Сад у нее был в 902 кв. саж. В книге за 1917 год описано, что в ее доме арендует помещение гимназия Лесюка. Это теперь печально известный нам бывший дом пионеров, вернее, полуразрушенный остов дома.

Самые обширные сады принадлежали церкви и священнослужителям. Против 67-го квартала на Никольской за № 48 числились сады и огороды священнослужителей Крестовоздвиженской церкви — 2648 кв. сажен. По Успенской улице № 19 — причта Успенской церкви сад в 2450 кв. сажен со сторожкою. На Городском выгоне «В» № 24 — муромской Пятницкой церкви огороды и сады, 17 десятин 727 кв. сажен; № 27 — Крестовоздвиженской церкви сады и огороды в 2 десятины 1731 кв. сажен. На территории Спасского монастыря сад не упомянут. Большинство садов у муромских обывателей были в 80−120 кв. сажен. Не редкостью были сады и до 1000 кв. сажен. На улице Прудовой (Артема) в 25 квартале № 54 — муромского купца, городского головы (1891−1898), основателя пожарной команды в Муроме Владимира Макаровича Емельянова, потомственного гражданина — деревянный флигель и сад в 800 сажен. На улице Успенской (Красногвардейская) почти у всех были большие сады, спускавшиеся в овраг: № 3 — Глазовой Юлии Васильевны, купеческой вдовы каменный ­2-х этажный дом и сад в 2000 кв. сажен; № 11 — Суздальцева Бориса Васильевича, потомственного почетного гражданина, каменный двух этажный дом с каменными и деревянными постройками, сад в 900 кв. сажен. Тут был и самый, кажется, большой частный сад по адресу Мытовский-Успенский овраг, по полевой линии № 7. Это участок наследников потомственного почетного гражданина Ивана Прокофьевича Зворыкина — сад 82×49 сажен, т. е. 4018 кв. сажен. Зворыкины были из самых старинных муромских огородников. В «Писцовой книге г. Мурома 1636/37 г.» отмечен «двор Ивашки Филипов сын Зворыкин-огородник с братом с недорослым с Илюшкой, в длину двора их с огородом 115 сажень без получети, поперек 10 сажень без получети». В семнадцатом веке сажень не имела единого стандарта. Размеры участка при довольно сложном пересчете составляли примерно 250 метров в длину и 21 метр в ширину14.

Самый маленький из упомянутых в Оценочных книгах за 1913 год сад отмечен по Николозарядскому оврагу — № 4, он принадлежал наследникам мещанина Путкова Ивана Евгеньевича. Всего — 10 кв. сажен. На улице Нижегородской (Воровского) против 42-го квартала № 50 у мещанки Лебедевой Анны Александровны был единственный в городе «сад-цветник» — 400 кв. сажен. Некоторые сады имели особые названия. Например, на улице Никольской № 47 имела владения Лидия Васильевна Суздальцева, потомственная почетная гражданка — деревянный флигель, фруктовый сад в 720 кв. сажен, «называемый Бронникова». На Никольской же — № 50-а наследников потомственного почетного гражданина Михаила Алексеевича Суздальцева сад под названием «Шагалин» размером 17×36=612 кв. сажени. Оценен именно сад, всего в 105 рублей.

Больше всего садовых владений имели Жадины, Суздальцевы, Гундобины. Члены этих фамилий были связаны родственными отношениями, и имения переходили из рук в руки, могли объединяться и разделяться. Большие сады Жадиных были в районе улицы Прудовой: № 13 Жадиных Михаила, Федора, Петра Ивановичей потомственных почетных граждан сад-огород в две десятины. Оценены сад-огород и строения. Зафиксировать расположение сада было очень важно, от этого зависела оценка: «Земли мерою по лицу Прудовой улицы 31 саж. в длину с левой стороны по Космодемьянской церкви 120 саж. и правой начиная первоначально от Прудовой ул. по земле насл. М. Ф. Жадина прямою линией 8 саж. 1 арш., вправо посв … <неразб.> и 35 саж. 2 арш. от сего места поворот вдоль по Сретенской ул. 73 саж. 2 арш., поворот влево по земле насл. В. Ф. Жадина прямою же линией 20 саж. 2 арш., от сего — поворот вправо прямой линией по земле насл. того же Жадина 27 саж. 1 арш. и взади по городской выгонной земле 38 саж. 2 арш.»15. На бывшей Прудовой (Артема) до сих пор есть пруд, который по-прежнему называют Жадинским. Вода, разумеется, для сада была необходима. Сады и располагали в основном по окраинам и ближе к Оке или к ручьям в оврагах. В газете «Муромский край» встречались такие объявления: «Продается на берегу реки Оки земля с фруктовым садом. Узнать о цене у Дмитрия Константиновича Жадина»16.

Порой сад был весьма сложной конфигурации, описывали его очень тщательно: в Напольной слободке под № 18 значились два сада со сторожками наследников потомственного почетного гражданина Ивана Васильевича Гундобина. «Земли по купчим крепостям. 1 — в первом месте «по выгонной земле 21 сажень в длину по сторонам по 30 саж., взади по оврагу 130 сажен. Во втором месте: поперек 21 саж. 2 арш. Поворот к ручью по земле Любомудровой 86 саж., а по ручью 8 саж. 1 арш., поворот в гору 61 саж. 2 арш. В третьем: по сторонам, правой 34 саж., левой по оврагу 38 — саж. С лица по земле Калинина во внутрь 25 саж., по косогору 12 саж. и взади 20 саж. По ­2-й купчей земли поперек с лица по выгонной земле 48 — саж., в длину по сторонам правой по земле Гофмана 150 саж. 1 арш., потом поворот вправо поперек 14 саж., а потом по ручью косвенною линиею 26 саж., левой по земле Стулова 74 саж., потом поперек во внутрь 20 саж. 1 арш., а потом дольною линией 66 саж. 1 арш., а взади по ручью 13 саж. 1 арш.». Отмечены и документы на владения от 1896 г. Оценены в 1914 г. — 778 рублей. И еще их же: № 27 — «наследников потомственного почетного гражданина Ивана Васильевича Гундобина сад мерою с лица по выгонной земле 217 саж., взади по оврагу 176 ½ саж., длиннику по правой стороне 130 саж., а левой 133 саж., а всего в окружности 657 саж.»17. В 1914 году этот сад был оценен в 840 рублей.

Были в городе общедоступные сады и бульвары. «При станции «Муром-Нижегородский» имеется сад, разведенный и содержащийся за счет казны, — сообщала местная газета. — Летом это прекрасное местечко с массой цветов, фонтаном, крокетной площадкой, маленькой теплицей»18. Вход, однако, имели только «патриции» железнодорожной службы, но не рабочие. Неизвестно, был ли это фруктовый сад. Сады упоминаются при фабриках, при училищах.

Фруктовые сады сдавали в аренду: «Яблочный сад 2500 кв. сажен сдается. Справки у Владимира Васильевича Жадина, Сретенская ул., свой дом, (второй от угла Прудовой ул.) 418 2−3 (номер телефона. — Т. К.19. Если сад сдавали в июле, то уже было видно, хорош ли урожай. Объявления о сдаче сада могло публиковаться и в мае: «К сведению съемщиков. Бедишевское (Бердишевское. — Т. К.) садоводство просит гор. управу объявить съемщикам садов, что садоводством сдается на съем, урожай яблок 1914 года. Плодовый сад в 40 дес. дает урожай 30−35 тыс. пудов»20. «Брать» сад рано было рискованно. Урожай могли испортить вредители, парша, град. Кстати, 1913−1914 годы считались неурожайными для яблок.

Торговали в Муроме овощами, фруктами и ягодами на Соборной площади по левой стороне, если идти к собору. Справа — дровами, корзинами, бочками пр. Всего в Муроме было девять торговых площадей, каждая со своей специализацией. Весною и летом торговлю следовало начинать с ­4-х часов утра, а осенью и зимой с 7-ми часов — и до вечера. Так предписывалось в 1891 году «Сводом действующих в настоящее время по гор. Мурому обязательных для местных жителей постановлений по предметам городского хозяйства». Как соотносится 4 утра с современным исчислением времени суток? Рано это или поздно? Принципы исчисления времени были разработаны в конце XIX века. В качестве единого нулевого меридиана Земли был утвержден Гринвичский меридиан и мир поделен на 24 часовые зоны. Муром почти всегда относился к Московскому часовому поясу. Можно предположить, что в «Своде» указано Московское время. Сейчас (как подсказывает Яndex) расхождение с Гринвичским временем составляет 3 часа, т. е. если по Гринвичу 00−00, то в Москве уже 03−00. В XIX в. время Москвы опережало гринвичское время на 2 часа 30 минут 48 секунд. Разница с XIX в. составляет всего полчаса. Получается, что торговать начинали рано. Летом уже светло и не жарко, в это время скупщики начинали перекупку товаров у приехавших крестьян.

В большие церковные и государственные праздники торговля сокращалась по времени, если они не выпадали на субботу — базарный день. Но эти ограничения не касались аптек и торговли приготовленной к употреблению едой, фруктами и овощами с возов, ларей и т. п. Выставить свои торговые места (телеги, сани, лари) можно было накануне. Запрещалось торговать на улицах, не доезжая площадей, а перекупщикам останавливать и перехватывать приехавших с товаром21. Ягоды у крестьян, однако, скупщики перекупали еще при въезде в город. С торгующих взимался сбор в пользу города.

Основная мера при продаже ягод была фунт — 400 граммов. Цены на ягоды летом 1914 года, по сообщению местной газеты, были такие: вишня местная — 7−8 копеек, привозная — 11, малина — 8−9, смородина черная — 10, красная — 5−6, черника — 8, «гонобобель» (голубика) — 8. Земляники и клубники ­13-го июля на базаре не было. Сравним цены: яйца стоили 25 коп. за десяток (как почти 3 фунта черники или малины), мясо — 19−20 коп. за фунт, масло — 45 коп. за фунт22. С современными ценами на ягоды сравнить сложно, но можно соотнести с ценами на другие продукты. Например, по цене десятка яиц (25 коп.) можно было купить — 3 фунта черники, вишни или малины. Цены 2015 года таковы: черника 1 кг — 150 р., т. е. примерно 60 р. за 1 фунт; малина летняя — 120−140 р. за два стаканчика по 200−250 г., т. е. за тот же фунт. Теперь по цене десятка деревенских яиц (70 р.) можно купить — 1 фунт черники или полфунта малины. То ли ягоды подорожали, то ли яйца подешевели. Сравним с другими продуктами. Например, если масло стоило 45 коп., то на эти деньги можно было купить вишни, черники или малины по 5,5 фунтов. Фунт хорошего сливочного масла теперь - около 300 рублей, значит, на эти деньги купим 5 фунтов черники (трехлитровая банка или 2 кг) или 2,5 фунта малины. Мясо стоило 20 коп. Значит — 2,5 фунта ягод вишни, черники, малины. Мясо (говядина) за фунт теперь выходит около 200 р., значит, купим около 3-х фунтов ягод. Выходит, или мясо подорожало, или ягоды подешевели. Соотношение цен теперь совсем другое. Черника и малина были равнозначны, а теперь малина в два раза дороже черники.

Всех яблоневых деревьев по Владимирской губернии насчитывали до полумиллиона. Потребность в свежих яблоках за счет своих садов не удовлетворялась. В неурожайном 1895 году ввоз составил 93 400 пудов, а вывоз 11 663; в урожайном 1896-м — 50 522 и 13 614. Такая большая разница зависела от урожая. Основная масса фруктов ввозилась в фабричные местечки и города. Для местных фруктов рынок был открыт, но садоводство развивалось медленно. Уход за деревьями велся самый элементарный: окапывание, обкладывание навозом, обвязывание у молодых деревьев стволов на зиму соломой, еловыми и можжевеловыми ветками. Поливали обычно только присадки. Обрезка не велась, или была весьма небрежна — выламывание сухих сучьев. Практиковали обмазывание глиной с коровяком (вроде побелки, это и теперь практикуют). Деревья помещали друг от друга на 6 аршин (около 4-х м), что слишком густо. Правила плодоводства того времени предусматривали до 9 аршин (ок. 6 м) расстояния. Теперь это, пожалуй, слишком много, поскольку распространены яблони на низкорослых подвоях и полукарлики. Часто садоводы не знали, что делать с неплодоносящей долго яблоней. Самые грамотные научились делать бороздование ствола, удобрение, обрезку лишних побегов. Практиковали оригинальный варварский метод: «женили». Провертывали в стволе дырку и вставляли в нее сучек от другой плодоносящей яблони. Оголяли корень, срубали все, кроме молодых веток!23 Так можно и загубить дерево, но, в сущности, эти действия направлены на ограничение роста вегетативных побегов и направление «соков» на плодоношение.

Из сортов был популярен анис. Различали анис красный и серый. Лежкость рассматривалась как главное качество яблок. О лежкости аниса сведения в садовых анкетах давали противоречивые — от 3−4 месяцев до года. Скорее всего, путались в названиях сортов. Тот анис, который я помню в нашем саду 1980-х, хранился очень мало, но был душистый и сочный. Боровинка могла храниться до января. Апорт — очень недолго. Встречалось в нашей местности небольшое число яблонь черного дерева, грушевки, титовки, белого налива, липовки, китайских яблок, пеструхи или пеструшки, скрута, коричневого, аркаса, плодовитки. Антоновка в Муромском уезде занимала третье место. Широкое распространение имела хорошавка, почти не встречавшаяся в других районах. У нее крупный плод, до двух вершков в диаметре (до 10 см!), с красной полосатой окраской, кисловато-сладким вкусом. Это яблоко быстро вошло в моду за красивый товарный вид и прочность при перевозке и хранении. Кроме самых распространенных сортов, в ассортименте все еще было много семечковых яблонь (т. е. выращенных из семечек) неизвестных сортов, но вполне хороших. Такие яблони требуют большого пространства, очень плодоносны и жизнестойки. Первых плодов от них ждут больше десяти лет, но сохраняют они плодоношение до 150 лет, а современные новые сорта к 25-ти годам вырождаются.

Вишня меньше распространена, чем яблоня, хотя среди самых обширных вишневых садов губернии назывались муромские (наряду с владимирскими и вязниковскими). Ценилась «родительская» — это та самая «владимирская», что известна повсюду как черная, крупная вишня. Крыжовника садили до 8 тысяч кустов на десятине. Он давал ежегодные урожаи, но примерно на половине кустов. Его сажали все, поскольку ухода почти не требовалось. Средний сбор с куста составлял 8−9 фунтов (3,2−3,6 кг), а хороший 12−14 (т. е. до 6 кг), причем, сборы в Муромском уезде были значительно выше, чем в других местах. Крыжовник любили свежий, в варенье, в наливках и настойках, а самый простой — моченый. В рацион простого народа входило чрезвычайно много именно кислой (квашеной) еды. При неурожае яблок крыжовник их заменял. В течение первого десятилетия двадцатого века крыжовник стал терять промысловое значение. Целые поля пришлось вырубать из-за пораженности мучнистой росой. В этот период утрачены замечательные русские сорта крыжовника, так восхищавшие А. П. Чехова. Нам уже не понять, о каком крыжовенном варенье он писал. Черная смородина не имела промышленного значения, но несколько кустов держалось в каждом хозяйстве для собственного потребления. Она еще в изобилии росла в диком виде. На продажу более шла красная и белая смородина. Она довольно мелкая, но с куста можно взять больше, чем черной. В Муромском уезде ее в среднем собирали вдвое выше, чем по области. Еще в 1899 г. смородина была распространена слабее крыжовника, а в 1910-м уже наоборот — в два с лишним раза больше, потому что крыжовника пришлось много ­уничтожить.

Малину очень ценили за вкус, за «сладость», а сушеную — как лекарство. Часто в свой сад пересаживали мелкую малину из леса, но начали высаживать и крупную сортовую, в основном красную, редко желтую и белую. Малина была популярна еще потому, что она поспевает до крестьянской работы (до уборочной), именно в то время, когда сельское население особенно нуждалось в какой-нибудь приправе для своей скудной еды. И в то же время малина не требует особенно интенсивного ухода, а в удобрение ее идет весь огородный (органический) мусор, солома, мякина.

Терновник разводили почти в каждом селении. Его терпкая ягода ценилась в моченом виде «как приправа к чаю»24. Однако преобладание в селении зарослей терновника было признаком того, что там не умеют ухаживать за садом. Терновник рос самым диким образом без минимального присмотра. Урожай он давал до 2 пудов 30 фунтов с 10 сажен зарослей.

Остальные плоды не были столь распространены. Выращивали иногда рябину для винно-водочного производства. Сажали сладкую невежинскую рябину — по селу Невежину Андреевской волости. Название же переделано в нежинскую (как более благозвучное). Клубника была еще редкостью, встречалась в садах священников. Сливы были в старых садах, но их вновь не разводили почему-то. Возможно потому, что применение плодов было весьма ограничено — в мочку они не идут. Делали вино. Сливы в меду были изысканным угощеньем. Их заливали медом, закупоривали в бочонок и катали его, чтобы плоды хорошо пропитались. Груши встречались только у больших любителей-садоводов, поскольку требуют внимания и ухода. Хмелеводство в Муромском уезде не было развито.

Интересны вычисления о доходности плодового сада. Чистый средний доход от сада мог доходить до 200 руб., но даже если это преувеличение, то и 100, и 60 руб. с десятины — очень значительно. Семья крестьянина-хлебопашца брала дополнительный доход еще с огорода, с домашнего рукоделия и промыслов, с собирательства в лесах. Все это существенно увеличивало общий доход, увеличивало благосостояние. Расчет такой. Сбор с яблони — в среднем 2 пуда; с десятины сада — 900 пудов. Цена — 75 к. (или 95 к.) за пуд. Валовый доход — 675−1280 рублей. Урожаи обычно бывают через год. Выходит годовой доход — 337−640 рублей. Из этой суммы надо вычесть расходы: на окопку, удобрение, караул, сбор плодов, провоз, плату на базаре и пр., примерно — 82 р. Итого: чистая доходность яблоневого сада — 255−558 рублей25. В среднем по самым скромным подсчетам получается, что во Владимирской губернии доходность одной десятины яблоневого сада была от 250 до 300 рублей. По Муромскому уезду доходность составляла 214−329 рублей. Товарных садов было мало. Урожай зависел и от погоды, и от вредителей.

В 1910 году земства вновь организовали сбор статистических сведений о состоянии садоводства-огородничества. Необходимо было выделить показатели по оценке усадебных земель, подлежащих обложению земскими сборами. Налогообложению подлежали «промысловые сады, огороды». Земству пришлось описывать состояние садоводства и огородничества с экономической точки зрения. Весной 1910 года по инициативе Владимирского общества садоводства и огородничества составили и разослали многим садоводам программы по собиранию сведений о технике разведения яблони, малины, смородины, крыжовника, вишни, клубники. В итоге собраны и систематизированы многие материалы: ответы сельских старост на прежние опросники за 1908 год, «сообщения корреспондентов текущей статистики», личные впечатления от поездок (в т. ч. и в Муромский уезд). Набор собранных в таблицы и опубликованных в статистических сборниках данных обширен. Очень интересны и живые впечатления, описания. Распространение садоводства в губернии шло значительно медленнее, чем огородничества. Садовые районы всей Владимирской губернии для анализа и описания разбили на семь частей. Волости Муромского уезда попали в Нижне-Приокский и в Верхне-Приокский районы.

В Нижне-Приокском (заречном) — в Яковцевской, Загаринской и Клинской волостях — чуть не в каждом селении вся площадь усадьбы сплошь была покрыта садами. Во всех почти селениях там посадки ягодных кустов и даже яблонь вынесены на полевые полосы. Например, Новинки располагались по оврагам, и сады там представляли красивую картину, если смотреть с другого склона оврага: «Прямая, идущая вниз улица с обеих сторон застроена жилыми постройками, с крытыми дворами. Непосредственно к домам примыкают и тянутся далеко, сажен на сто и более в обе стороны густые зеленые сады… Пестрят на склоне оврага разноцветно окрашенными домиками и крышами… Фрукты и ягоды из этого района или идут по Оке в Муром, а оттуда в Иваново-Вознесенск, Шую, Ковров и др. крупные центры губернии, или, в большей части отправляются вниз по Оке в Нижегородскую губернию» 26.

Муром с волостями Карачаровской, Липинской, Чаадаевской был включен в Верхне-Приокский район. «В этой местности выдается с. Карачарово, в котором крестьяне обратили серьезное внимание на садоводство; здесь многие хозяева придают ему большое значение; в Карачарове находится большой и хороший сад гр. Уваровой в пять десятин. В селе Загряжское и Чаадаево крестьяне вместо терновника заводят молодые яблоневые сады»27. Графиня П. С. Уварова с дочерями получила Карачаровское имение по разделу наследства и стала там жить в самом конце XIX века. Их сад, наверное, был еще очень молодой. Садоводство являлось их семейным увлечением. Великолепный сад, парк и оранжереи росли в подмосковном Поречье. Муж графини, археолог Алексей Уваров был страстным любителем, а сын Федор имел свои огромные питомники. В Муромском уезде существовали и крестьянские питомники: в д. Ползиково Яковецкой волости — Ив. Ив. Киселева, и в д. Спасской28.

Питомников в начале прошлого века в губернии было маловато, это очень тормозило продвижение садов. Основным же препятствием, как считали земские деятели, являлся недостаток знаний и развития, бедность. Определился еще один «страшный враг». Староста деревни Соболево пишет: «Каждый старается разводить сад, но не допускают особые враги — зайцы; губят яблони до 15 лет»29. Зайцев объявили абсолютно вредными животными. Истребляли их беспощадно. Мелкие вредители-насекомые тоже вносили свой вклад в разорение садов. Порой уже с весны становилось ясно, ждать ли урожая. Методы борьбы с вредителями и болезнями были примитивные. В отчете муромского земского инструктора по садоводству и огородничеству В. Кастерина за 1912 год отмечено, что молодой сад в 17 десятин в д. Красно у крестьянина Белякова весь объеден гусеницей боярышницей. Крестьяне не знали ни вредителей, ни способов их уничтожения. Энтузиасты экспериментировали с новыми еще тогда химическими препаратами: «1-го июня проведено опрыскивание (кристалл-азурином) крыжовника в имении Г. Укши. Болезнь остановилась в развитии»30. Речь идет о поместье в деревне Межищи Муромского уезда, родовом имении поэтессы серебряного века Сусанны Укше (1885−1945). Там теперь сохранился только пруд.

Как сто лет назад надеялись на достижения химии! Минеральные удобрения только еще начали применять. Теперь же идет возврат к природному, органическому земледелию. Статью из «Муромского края» 1914 года о борьбе с вредителями сада было бы очень полезно опубликовать вновь. В числе полезных «жителей» наших садов названы: пауки, жужелицы, божьи коровки, светящийся Иванов червячок (светлячок?) наездники, флерницы, стрекозы, уховертки, дождевой червь, певчие птицы, летучие мыши. Про кротов отмечено, что многие видят от него больше вреда, чем пользы31.

Крестьяне Муромского уезда жаловались на недостаток земли. Здесь, действительно, средний размер усадеб был меньше, чем в других уездах — 540 кв. сажен. (это — 2458 кв. м., или 0,25 га, или 25 соток, а сейчас т. н. приусадебный участок в деревне чаще всего 10−15 соток). Сады и огороды в среднем по губернии занимали только 0,7% всей удобной земли, а на усадебной земле — 6%. Лишь в Муромском уезде эти показатели достигали соответственно 1,6% и 18%. Это почти пятая часть усадьбы, остальную землю отводили под постройки и огороды32.

Урожайный 1906 год дал хорошие доходы. Это был стимул к продвижению садоводства. Толчком к развитию стала и выставка 1909 г. во Владимире. Из Яковецкой волости Муромского уезда староста сообщал: «Огородничество сокращается вследствие разведения садов на огородах» (деревня Горушки). «Садоводство не развивается, — пишут из Карачаровской волости, — потому что все усадьбы заняты огородами, а огородничество оказалось выгоднее садоводства». Ситуация колебалась то в одну сторону, то в другую.

Садоводство должно было играть важную роль в вопросах питания. Стол крестьянский и бедного городского населения не слишком разнообразен, строго соблюдались посты. Удивительно, что фасоль, бобы и тыква оказались почти неизвестны деревне, тогда как еще в XVII веке фасоль упоминается среди муромского экспорта. Земские деятели вели просвещение по гигиене питания, подчеркивали, что увеличение доли овощей и фруктов в рационе детей способствует развитию их ­способностей.

Еще одна важная роль садов — противодействие распространению пожаров, «этого бича и ужаса деревни», да и старых русских «деревянных» городов. Сады сдерживали огонь. Муромский уезд, впрочем, несмотря на разведение садов, по количеству и интенсивности пожаров был впереди всех уездов губернии33. Статистика и причины здесь сложные. Например, терновник не спасает от пожара, так же, как и молодой сад. Важно и размещение сада между домами.

Наконец, земцами отмечено было и эстетическое значение сада: «Нельзя не обратить внимание на то, что долголетнее ближайшее и любовное ухаживание за плодовыми деревьями и кустами ведет к тому, что человек привязывается к объектам своего ухода… общение с природой не может не влиять облагораживающим образом на характер человека»34. Отметим еще, что сад предоставлял и некое личное (и даже интимное) пространство, которого так не хватало в тесных, перенаселенных жилищах.

При земствах создавали Агрономические комитеты. В 1904 впервые приглашается в Муромский уезд агроном Смирнов. С 1906 по 1911 в Муромском уезде активную деятельность развил земский агроном Ф. Ф. Казаков, который в 1912 году стал губернским агрономом35. На съездах Муромского уездного земского собрания он делал доклады по агрономической части. Разумеется, садоводство не было основной их темой, но ему все больше уделялось внимания. Земцы наметили целую программу по продвижению садоводства, по которой предлагалось внеурочное преподавание садоводства и огородничества в начальной школе, курсы, распространение книг, устройство образцовых садов, предоставление льготных мелких кредитов и пр.36

В апреле 1914 г. Российское железнодорожное ведомство организовало продвижение по России так называемого Агрономического поезда. На короткое время он остановился и в Муроме. В первом вагоне располагался музей, во втором — представлялось садоводство, далее разные отделы сельского хозяйства, был и вагон-лекторий37.

Во Владимире в 1910 г. энтузиасты создали общество садоводов и огородников, провели первый съезд. Следом (21 апреля 1911 г.38) и в Муроме было учреждено Общество садоводства и огородничества. Члены его читали лекции, раздавали литературу, планировали обследовать Муром по участкам. Практиковалась даже бесплатная раздача семян и минеральных удобрений для опытов. Общество произвело расчет доходности одной десятины сада-огорода. Оказалось, что самой выгодной культурой была смородина — она давала 250 рублей чистого дохода; затем шла малина — 220; капуста — 225; огурцы — 185; а яблоня — 200. В отчете Общества за 1914 год сообщалось, что в Муромских садах использовалось 6 механических опрыскивателей — 4 от общества и 2 — от агрономического кабинета. Их выдавали в пользование. В газете публиковали объявление о том, чтобы вернули выданные опрыскиватели, т. к. они нужны и другим39. Общество приобрело медогонку, организовало ее демонстрацию. На заседаниях читались разные доклады. Например, как начинать и вести выгодное пчеловодческое хозяйство, «О приобретении членами общества собственного сада». Доклад «Фруктовое виноделие» с демонстрацией образцов как настоящих, так и поддельных вин завершился дегустацией и аплодисментами, а автору вручили букет искусственных цветов40.

Посадочный материал муромские садоводы выписывали из питомника Ферингера (Москва): яблони, груши, очаковские сливы и др. Эти желтые очаковские сливы (старый сорт народной селекции), медовые и сочные, еще сохранились в редких старых садах. Есть они и в нашем — цветут необыкновенно красиво махровыми белыми цветками, но позже всех остальных слив, и поэтому, видимо, опыляться им нечем и урожай бывает невелик.

К 1915 году муромское Общество садоводов насчитывало более ста членов. Председателем был агроном А. О. Кунцевич. Членами Общества состояла вся уездная управа и участковые агрономы. В составе — весь цвет общества: семь Вощининых, двое Гладковых, А. И. Гундобин, В. Н. и Б. Н. Добрынкины, двое ­Емельяновых, двое Жадиных, семь Зворыкиных, И. П. Мяздриков (городской голова), Сонин, Тагуновы, Фандаловы и пр., в т. ч. десять женщин.

Владимирское Общество инициировало проведение курсов по садоводству и огородничеству по всей губернии. В 1910 г. организовали в разных уездах десятидневные курсы под руководством казенного инструктора по садоводству и огородничеству губернии П. А. Агеева. В Муроме записалось в слушатели 23 человека, в Яковцеве — 50 и в Озябликовом погосте — 60. Лекции сопровождались практическими занятиями по посадке, прививке и элементарному уходу за деревьями41. В 1912 г. были устроены курсы в Большом Загарине и в Клину. В очередном агрономическом докладе за 1911 год сообщалось: «Хотя занятие садоводством и огородничеством и сильно развито в Муромском уезде, 9/10 всех садов находятся в запущенном состоянии и приносят своим владельцам очень мало дохода»42. В мае 1913 года прошли двенадцатидневные курсы с практическими занятиями в Озябликовом погосте. Время не самое удачное — в мае посадочная страда. Записалось 43 человека, со случайными посетителями было до 100 человек в возрасте от 15 до 60 лет. Мужчин — 38, женщин записалось всего 5, хотя участвовало их гораздо больше, но они уклонялись от записи. Приходили слушать из разных деревень: Чирятьево, Кулаково, Выборково, Озябликово, Рамешки. Состав слушателей показателен: учительниц и учителей — 5, лиц духовного звания — 2, монахиня — 1, урядник — 1, садовник — 1, учеников духовной семинарии — 7, торговцев — 9, ремесленников — 7, земледельцев — 6 и разночинцев — 4. Все грамотные, кроме двоих, все имели сады и огороды. Занятия шли рано утром или поздно вечером. Демонстрировались приемы ухода и исправления запущенного дерева. Многие вели записи. Подобные курсы в Яковцеве организовали в сентябре, где практические опыты проводили в саду священника, и сад этот стал потом показательным. В октябре 1913 г. курсы устроены в Муроме в здании уездной управы. Записалось 47 человек, но часто участвовало до 80-ти случайных посетителей. Состав слушателей оказался «на редкость разнообразный. По сословиям были дворяне, почетные граждане, купцы, мещане, крестьяне и ремесленники. По роду занятий: инспектора, учителя, учительницы, лица духовного звания, землевладельцы, земские служащие и учащиеся. Для практических работ участники курсов воспользовались показательным садом Муромского земства при II-й высшей начальной школе. Он мог находиться в центре города. Так, в «Оценочной книге» на Благовещенской улице за № 4 записаны Городского общества 2-е училище каменный двух этажный дом, каменные и деревянные постройки, сад. Губернский специалист по садоводству в своем отчете о курсах мог назвать училище школой. Слушатели упражнялись в прививках разными способами. Организаторы собирали отзывы, например: «До сего времени далекое и совершенно для меня неинтересное дело благодаря вашим курсам стало мне дорогим и близким»43. На курсы возлагались самые большие надежды в борьбе с невежеством. Инструктор из Владимира приезжал специально по письмам в Муром и ближние села для консультаций. В 1912 г. среди служащих земства указаны четыре агронома по участкам, инструктор по садоводству и огородничеству. Рассматривался вопрос об открытии в Муроме «школы садовых рабочих пониженного типа», трехгодичной, на 40−50 человек, по типу Ярославской школы, т. е. «с пониженным уровнем теоретических знаний, и повышенным — практических работ»44. Когда Министерство народного просвещения прислало циркуляр о необходимости вводить «профессиональные знания» подрастающему поколению, инспектор 2-го Муромского высшего начального училища предложил открыть курсы садоводства и огородничества. Городская управа провела совещание на этот счет, но «садовое» образование в Муроме так и не ­продвинулось.

В этот период в Муромском уезде уже были почти сведены все леса, и остро стоял вопрос об облесении. Земством предполагалось создать лесопитомник на одной десятине. Смету составили на 255 рублей. Это позволило бы, как считали, получать посадочный материал ежегодно для облесения 200 десятин. Здесь заодно собирались развести и плодовые саженцы45. В «Докладе по агрономической части» в 1909 г. сообщалось: «Муромское земство сделало в текущем году солидное приобретение46. Муромская Городская Дума по ходатайству Управы постановила уступить в бесплатное пользование Муромского земства до 4-х десятин городской земли: две десятины под древесный питомник, который заложен уже на одной десятине, и две десятины под садоводственные и огородные учреждения»47. Производительность предполагалась в 3 264 штук саженцев ежегодно, начиная с 1914 года, когда привитые дички дадут двухлетние благородные побеги и могут поступать в продажу. Валовая прибыль предполагалась 600 руб. Питомник расположился в одной версте от Мурома около школы ремесленных учеников. В 1913 г. к нему прирезали еще две десятины. Закладка сада откладывалась год от года. В газетном отчете Общества садоводства и огородничества за 1913 год сообщалось: «Разбивка и посадка сада предполагается весной 1915 г. В текущем году сад этот решено было использовать как огород». Собрания членов Общества обычно назначались в помещении земской школы на углу Касимовской и Ивановской улиц. Случались и такие курьезы: «Председатель общества садоводства явился на общее собрание членов, а все — не явились»48. Общий критический настрой в обществе был велик. Газета, кстати, сообщает, что и гласные (т. е. члены городской думы) часто не являлись на заседания думы, и публикует, кто и сколько заседаний пропустил. В январе 1914 г. избрали совет общества садоводов во главе с председателем А. О. Кунцевичем. Постановили: устроить показательный образцовый сад при школе ремесленных учеников на следующих условиях. Юридическое лицо хозяин сада — школа. Инспектор школы — заведующий садом с хозяйственной стороны. Ему предоставили право пускать в сад посетителей. Общество должно выделить средства на разбивку сада. Совет Общества получал право проводить опыты и вести уход за счет доходов от сада49. Работы на питомнике велись под наблюдением казенного инструктора по садоводству и огородничеству губернии П. А. Агеева. Посадили яблонь маточных 37 штук, 2000 однолетних, 6000 дичков, 30 кустов малины и 100 кустов смородины50.

В отчете Общества садоводов находим подробности о закладке питомника — осенью 1914 года по вспаханной площади около школы ремесленных учеников сделали разбивку сада. 15 апреля 1915 года садовник Сонин демонстрировал перед учениками, как нужно сажать дерево. Посажены были двухлетки на расстоянии 12 аршин. Из летних сортов выбрали на развод белый налив, грушовку, коробовку; из осенних — коричневое, боровинка, хорошавка алая; из зимних — китайское желтое, антоновка, анис алый, антоновка обыкновенная, антоновка стаканчатая. В зиму штамбы саженцев завернули в луб до кроны, чтобы не погрызли мыши. На устройство городского сада было выдано 100 рублей51. Вскоре заложили еще два показательных сада: в Муроме при 2-м высшем начальном училище, размером 1 120 квадратных сажен, где посадили яблони, груши, сливы, вишни, малина; другой — в селе Озябликовом погосте при училище им. Багратиона.

Был в городе некий сад, который называли Гофманским. В воспоминаниях Н. П. Вощининой-Киселевой он упоминается: «Слева тоже был большой овраг. Часть которого занимал Гофманский сад, названный по имени немца Гофмана, снабжавшего весь Муром различными саженцами. После него этим занимался садовник Сонин. За оврагом находился еще один поселок, называющийся Штабом»52. Воспоминания ее неточны. Сад, на земле некогда принадлежавшей Гофману, находился за Успенским оврагом в Напольной слободке (Ремесленная слободка). В феврале 1914 г. местная газета «Муромский край» сообщала, что на заседании Общества садоводства и огородничества был заслушан доклад С. А. Ветрова, о том, что в Гофманском саду в течение зимы было вырублено 20 деревьев в возрасте от 20-ти до 80-ти лет. Городскому управлению следует подумать «о сохранении его от истребления»53. В «Оценочной книге недвижимых имуществ города Мурома» описано это место: «Напольная слободка… по левой линии № 16 Муромская школа ремесленных учеников… № 17. Городской сад (под названием Гофманский)»54. Не указано, сколько земли под ним, т. к. городская земля не подлежала налогообложению. Саженцев там не могло быть. Городской сад был уже очень старый, запущенный, давно выкупленный у разорившихся Гофманов, имение которых в это время находилось совсем в другом месте Мурома. Саженцами же всех снабжал уже после революции новый питомник и работавший там Сонин.

В предреволюционный период садоводство только еще становилось настоящим промыслом, почти нигде оно не было единственным источником дохода. Яблоками торговали чаще сами садоводы, через скупщиков — единицы. Мешало отсутствие мелкого кредита. Все ратовали за распространение знаний, за создание дешевых питомников, распространение кооперативных и кредитных союзов. Федор Яковлевич Селезнев (1876−1940), известный археолог, предлагал старосте с. Борисоглебского насадить сады на кооперативных началах по склонам оврага за селом55, но безрезультатно. Началась Первая мировая война, потом революция. В такие периоды не до садов, все палисадники засаживают картошкой, чтобы выжить. В апреле 1917 года на заседаниях Исполнительного комитета народных представителей и общественных организаций Муромского уезда Муромскому обществу садоводства и огородничества дано одно место — наравне с одним представителем от Союза крупных землевладельцев, одним от мелких, одним от духовенства и от разных других обществ. Главным на заседании был продовольственный вопрос56.

Комментарий к иллюстрациям

На иллюстрациях представлено имение с садом Осиповых в селе Усад Меленковского уезда Владимирской губернии. Их сад, разумеется, не рядовой, можно сказать — роскошный, с беседками, цветниками, большим фонтаном, множеством фруктовых деревьев. Сад у них не только снабжал семейство фруктами, но и был местом чаепитий и развлечений. Все это запечатлено на снимках начала двадцатого века. Этот фотоархив уникален. Обычно же любой сад на фотографиях служит лишь фоном.

Со слов их дальних потомков, передавших фотографии в музей в 2007 году (акт № 26 от 09.08.2001 года, от Осипова Валерия Михайловича), Осиповы были владельцами крахмалопаточного завода в Усаде. Глава семейства Максим Иванович и его жена Прасковья Ивановна были старообрядцами, числились крестьянами. В выписи из «Метрической книги 1-й части о родившихся Владимирской губернии Меленковского у села Верхозерье Казанской церкви за 1901 год» записан Максим Осипов, сын крестьянина д. Усад. Родители старообрядцы выразили желание приобщить сына к православной церкви, совершено миропомазание. У Осиповых было много детей: Евгения (1885 г. р.), Елизавета (1893 г. р.), Иван 1887 (г. р.), Валентина 1896 (г. р.), Вера, Владимир, Мария. Сын Сергей (1890 г. р.) был фотографом. Возможно, фотографии из семейного архива были сделаны им. Дети учились в реальном училище и женской гимназии в Муроме. Скорее всего, у них был дом и в Муроме. В списках избирателей по г. Мурому за 1914 год Осиповых не значится. В списках лишенных избирательных прав по городу Мурому за 1926 год значится заводчик Максим Иванович Осипов (1863 г. р.), проживающий по адресу Комсомольская, 11; а также жена Прасковья Алексеевна Осипова (58 лет); Михаил Максимович (32 года), проживающий по адресу Первомайская, 1.

Их сын Михаил Максимович (1891 г. р.), потомки которого, видимо, передали фотографии в музей, в советское время работал в банке. Он был арестован в 1938 г., расстрелян, реабилитирован. Его жена Евгения Петровна (урожденная Суздальцева, 1901−1986) работала заведующей аптекой на Алтае. В 1949 г. она приехала в Муром с сыном Валерием. Ее отец Петр Дмитриевич Суздальцев работал в Муромской городской управе, занимался строительством дорог. Он есть на фотографии членов думы. В настоящее время дом Осиповых в д. Усад полуразрушен, сада нет.




1 Антипович М. С. Садоводство и огородничество во Владимирской губернии, их доходность и причины роста или упадка в отдельных местностях губернии. — Владимир, 1910. — С. 107.

2 Смирнов А. Садоводство и огородничество Владимирской губернии. — Владимир, 1903.

3 Муромскому очередному уездному земскому собранию. Отдел агрономических мероприятий. — Муром, 1912. — С. 25.

4 Там же. — С. 7.

5 Там же. — С. 11.

6 В родном краю. (От наших корреспондентов). С. Чаадаево //Муромский край. — 1914, 19 июня. — № 136. — С. 3.

7 Муромскому очередному уездному земскому собранию… — С. 11.

8 Там же. — С. 15.

9 Там же. — С. 16.

10 Антипович М. С. Указ соч. — С. 242.

11 Оценочная книга недвижимых имуществ города Мурома с 1915 г. Часть I-IV // Архив Муромского отделения Владимирского филиала ФГУП Ростехинвентаризация-Федеральное БТИ (Ранее: Архив Бюро технической инвентаризации г. Мурома). В исследовании использованы цифровые копии книг № I, III, IV. Номера страниц почти нигде не попали в кадр, поэтому их указать невозможно. Найти в книгах упомянутые владения можно по названиям улиц и номерам имений.

12 Сметы и раскладки по Муромскому уезду на 1907 год. — Владимир, 1907. — С. 49.

13 Список лиц, имеющих право участия в выборах в гласные Муромской Городской Думы на четырехлетие с 1914 года. — Без выходных данных.

14 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.zvorykins.ru/publication/otkuda_poshli/#.

15 Оценочная книга. Часть I. — С. 175.

16 Объявление // Муромский край. — 1914. — № 104. — С. 4.

17 Оценочная книга. Часть IV.

18 Иван Муромец. Вход воспрещается // Муромский край. — 1914. — 27 февр. — № 46. — С. 3.

19 Объявления // Муромский край. — 1914. — 9 июля. — № 152. — С. 3.

20 Хроника // Муромский край. — 1914. — 31 мая. — № 120. — С. 3.

21 Свод действующих в настоящее время по гор. Мурому обязательных для местных жителей постановлений по предметам городского хозяйства. — Муром, 1891. — С. 13.

22 Хроника. Базар // Муромский край. — 1914. — 13 июля. — № 156. — С. 3.

23 Труды Владимирского общества садоводства и огородничества. — Владимир, 1910. — Вып. I. — С. 9.

24 Смирнов А. Указ. соч. — С. 36.

25 Там же. — С. 40.

26 Антипович М. С. Указ. соч. — С. 16.

27 Там же.

28 Там же. — С. 77.

29 Там же. — С. 32.

30 Муромскому очередному уездному земскому собранию… — С. 71.

31 Наши непризнанные друзья // Муромский край. — 1914. — 24 июня. — № 140. — С. 3.

32 Антипович М. С. Указ. соч. — С. 114.

33 Там же. — С. 43.

34 Там же. — С. 44.

35 Журналы Муромского чрезвычайного уездного земского собрания за 1911 год. — Муром, 1911. — С. 7−8. «С докладом агронома согласиться и внести в смету 1912 г. 300 на содержание инструктора по садоводству… деятельность Ф. Ф. Казакова в должности уездного агронома в Муромском уезде была продуктивной… Собрание благодарило агронома Казакова». И пр.

36 Муромскому очередному уездному земскому собранию 1910 года отчет и доклад по агрономической части за 1909 год. — Муром, 1909. — С. 21.

37 Об агрономическом поезде // Муромский край. — 1914. — 10 мая. — № 104. — С. 2.

38 Муромскому чрезвычайному уездному земскому собранию 3 мая 1911 года. Доклады. II. О садоводстве и огородничестве. — Оттиск без выходных данных. Муромский уездный земский агроном Ф. Казаков.

39 О-во садоводства и огородничества // Муромский край. — 1914. — № 140. — С. 2.

40 Садоводство и огородничество // Муромский край. — 1914. — № 48. — С. 3.

41 Муромскому очередному уездному земскому собранию сессии 1911 года. «Отдел агрономических мероприятий» Отчет Управы за 1910 год. И доклады на 1912 год. — Муром, 1911. На книге есть штамп «Агрономический Кабинет Муромского земства I участка».

42 Муромскому очередному уездному земскому собранию 1913 года. Отчеты и доклады по агрономической части за 1912 год. — Владимир, 1913. — С. 12.

43 Отчет о деятельности губернского специалиста по садоводству и огородничеству за период с 1 ноября 1912 года по 1 января 1914 года. — Владимир, 1914. — С. 9.

44 Муромскому очередному уездному земскому собранию. Отдел агрономических мероприятий. — Муром, 1912. — С. 57.

45 Муромскому очередному уездному земскому собранию 1909 года отчет и доклад по агрономической части за 1908 год. — Муром, 1909. — С. 13.

46 Надо отметить, что между городским и земским самоуправлением постоянно шли споры и разборки по имуществу, налогообложению, бюджету и пр.

47 Муромскому очередному уездному земскому собранию 1910 года отчет и доклад по агрономической части за 1909 год. О содействии садоводству и огородничеству. — Муром, 1909. — С. 14−15.

48 Народ артельный // Муромский край. — 1913. — 28 дек. — № 2. — С. 2.

49 Собрание о-ва садоводства и огородничества // Муромский край. — 1914. — 23 янв. — № 18. — С. 3.

50 Муромскому очередному уездному земскому собранию. Отдел агрономических мероприятий. — Муром, 1912. — С. 73−74.

51 Муромское общество садоводства и огородничества. — Муром, 1916. — С. 1−2, 7.

52 Вощинина-Киселева Н. П. О. Муроме. Воспоминания // Муромский историко-художественный музей. Научный архив. — НА Ф. 8. — Оп. 2. — Ед. хр. 4. Также см.: [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.museum-murom.ru/np-voshchinina-kiseleva-o-murome-vospominaniya.

53 В о-ве садоводства // Муромский край. — 1914. — 3 февр. — № 30. — С. 3.

54 Оценочная книга недвижимых имуществ города Мурома с 1915 г. Часть 4. — С. 1023.

55 Селезнев Ф. А. клад-то под ногами // Муромский край. — 1914. — 11 янв. — № 8. — С. 3.

56 Журнал заседания исполнительного комитета народных представителей и общественных организаций Муромского уезда. 12 апреля 1917 г. и ­13−16 апр. 1917 г. — Без выходных данных. — С. 1.