Вверх

Смирнов Ю. М. Находки янтаря в средневековом Муроме: к вопросу о торговых связях

В раскопках на территории бывшего муромского кремля (Воеводской или Кремлевской горы), а ныне городского парка культуры и отдыха, произведенных Н. Е. Чалых в 1982—1985 гг., достаточно часто встречаются изделия, фрагменты изделий и необработанные кусочки янтаря. К сожалению, долгое время материалы археологических работ практически не были обработаны и обнародованы в достаточном объеме1. Лишь спустя три десятилетия эти полевые материалы были разобраны, систематизированы и описаны сотрудником Муромского музея Вал. В. Бейлекчи2. В этой описи коллекции археологических предметов янтарь фигурирует 119 раз: 12 — бусы и их фрагменты, 7 — поделки с фрагментами, 3 — заготовки изделий, 97 — куски необработанного янтаря. Кстати, фрагментарный кусочек янтаря был обнаружен и в другом раскопе на территории парка, произведенном В. В. Бейлекчи3.


И, хотя эти материалы не были введены в научный оборот, о находках янтаря в Муроме упоминалось и в экскурсионных текстах как о свидетельствах торговых связей с Балтийским регионом.


Однако в качестве индикатора, по которому можно точно проследить торговые пути, янтарь оказался не слишком надежным материалом. И главная проблема здесь заключается не в том, как он распространялся по Руси и далее, а откуда попадал в русские города. Долгое время считалось, что найденный в раскопах «солнечный камень» имел прибалтийское происхождение, поступая на рынок и в виде сырца, и в изделиях4. В некоторых городах — Новгороде, Старой Рязани, Киеве — обнаружены мастерские по изготовлению янтарных поделок и украшений, откуда те поступали в другие регионы. Часть же изделий производилась на месте из привезенного сырья. И, как считают исследователи, потом янтарь шел в Волжскую Булгарию, а через нее далее на восток, доходя до Средней Азии, Ирана, Индии, Китая.


Необработанные куски янтаря, обнаруженные и в Муроме, могут свидетельствовать как об использовании его в местном производстве, так и приобретении в качестве товара для последующей перепродажи5. Но в этом случае логично было бы предположить наличие более-менее значимого количества других импортных изделий из Прибалтики и Скандинавии. Их, тем не менее, в Муромском регионе известно крайне мало6.


Однако в XIX в. на Украине — сначала под Киевом, а потом и в других местах — были обнаружены месторождения янтаря. Почему-то сразу стали считать, что этот янтарь красного цвета гораздо более низкого качества, чем приморский, и что он использовался в крайне незначительных объемах. Его было так много, что в тяжелые годы им отапливали печи. Однако современные исследования показали, что какие-либо различия в составе и структуре прибалтийского и поднепровского янтаря известными ныне науке методами не определяются, поскольку сложились месторождения в одно геологическое время и в одинаковых геологических условиях, в одной янтареносной провинции и, по сути, являются одним месторождением, протянувшимся от берегов Северного моря через Данию, ГДР, Польшу, Белоруссию и Украину до Черного моря7. С. Савкевичу, исследовавшему прибалтийский и поднепровский янтари, не удалось найти какого-либо критерия, различающего их. Более того, исследование инфракрасных спектров показало их полную идентичность8.


Красноватый цвет камня в поделках, как считают некоторые исследователи, обусловлен не природными качествами, а искусственной обработкой: желтый янтарь помещали в глиняный горшок, засыпали песком и прокаливали. Вместе с изменением цвета ухудшались и некоторые качества окаменевшей смолы: прогретые кусочки частично разрушались, становились трещиноватыми и менее крепкими, к тому же легко покрывались белесой коркой. Именно поэтому исследователи считали его некачественным9. Аналогичные признаки имеют некоторые муромские находки.


Таким образом, тезис о приоритете прибалтийского янтаря сам собой отпал. Более того, Е. А. Рыбина, изучив динамику находок янтаря в Новгороде, пришла к выводу, что в X-XIII сырье поступало сюда из Приднепровья, и только в XIV-XV — пошло из Прибалтики10. В. Н. Зоценко на материалах Киева считает возможным говорить о поступлении туда прибалтийского янтаря в Х — начале XI вв. из Прибалтики с последующим переходом в XII — начале XIII вв. к местному сырью11.




1 По результатам раскопок археолог опубликовала только одну маленькую статью, даже не статью — тезисы. См.: Чалых Н. Е. Археологические исследования в кремле г. Мурома // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС. Тез. докл. — М., 1987.


2 Искренне благодарю Валентина Владимировича за предоставленную возможность ознакомиться с результатами.


3 Бейлекчи В. В., Родин В. В. Новые археологические исследования в муромском кремле // Уваровские чтения — V. — Муром, 2003. — С. 14.


4 См., например: Розенфельдт Р. Л. Янтарь на Руси // Проблемы советской археологии. — М., 1978. — С. 197−198.


5 История Мурома и Муромского края с древнейших времен до конца двадцатого века. — Муром, 2001. — С. 46.


6 См., например: Пушкина Т. А. Скандинавские находки из окрестностей Мурома // Проблемы изучения древнерусской культуры (расселение и этнокультурные процессы на Северо-Востоке Руси). — М., 1988.


7 См.: Мацуй В. М., Беличенко Е. П., Ефименко В. Ю. Историческое прошлое янтаря Украины (от позднего палеолита до средневековья) // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: do.gendocs.ru/docs/index-141 960.html?page=2; Сребродольский Б. И. Янтарь. — М., 1984 // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: nplit.ru/books/item/f00/s00/z0000039/st017.shtml.


8 Савкевич С. С. Янтарь. — М., 1970; Шурыгин К. Янтарный берег киевских князей // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: donbassrus.livejournal.com/997 933.html.


9 Губайдуллина А. В. Изделия из янтаря в памятниках домонгольской Волжской Булгарии (по материалам Национального музея РТ) // [Электронный ресурс]. — Режим доступа: rudocs.exdat.com/docs/index-193 789.html.


10 Рыбина Е. А. Археологические очерки истории новгородской торговли X-XIV века. — М., 1978. — С. 40.


11 Зоценко В. Н. О происхождении и использовании янтаря в Киеве (X — первая половина XIII в.) // Археологические исследования Киева 1978−1984 г. — Киев, 1985. — С. 137−142.