С. М. Каштанов. К истории феодального землевладения и иммунитета в муромском крае в XV в.
Наиболее ранние акты, свидетельствующие о развитии частнофеодального и церковно-монастырского землевладения в Муромском крае, относятся ко второй половине XV в. В большинстве из них Муромская земля еще не определяется как «Муромский уезд». Чаще всего говорится просто «в Муроме». Вместе с тем не позднее середины 60-х — начала 70-х годов XV в. появляется и понятие «Муромский уезд», употреблявшееся в актах второй половины XV в. весьма редко1. Устойчивым оно становится с XVI в.
Конечно, частнофеодальное землевладение возникло в Муромском крае не внезапно. Из духовной Вас. Матвеева (Иватина), заверенной дьяком митрополита Ионы 7 января 1455 г., явствует, что завещатель имел довольно обширные владения в Муромской земле: три села, две деревни, три пустоши, двор за «городом», две «части» в озере, причем некоторые из этих владений были приобретены куплей у других светских лиц2. Основной массив вотчины В. Матвеева располагался в бассейне рек Ушны и Мотры, левых притоков Оки, к северу от Мурома. Это с. Бестуницкое (Бестумицы, позднее Чегадаево, Чадаево, Чаадаеве3) при рч. Выжиге, притоке Ушны, в 12 в. от Мурома4, д, Саванчаковская при рч. Ворозиме (Морозиме), притоке Ушны, северо-западнее Бестумиц, в 20 в. от Мурома5, с. Котлицкое (позднее Старые Котлицы, Старокотлицкий погост), в 1 в. к востоку от д. Саванчаковской, в 19 в. от Мурома6, с. Замотренское, севернее предыдущих, за р. Мотрой (по-видимому, оно отождествляется с позднейшим пунктом Замотри, или Замотринским погостом, при безымянном болоте близ р. Мотры)7.
Что касается д. Иговской, которую В. Матвеев купил у неких Максимка, Дмитрока и Брыка, то она находилась, наверное, в другом районе — к югу от Мурома. Нельзя ли отождествить ее с позднейшим погостом Иговым, расположенным при рч. Мокрой, по правую сторону почтового трактата из г. Меленки в г. Касимов, в 18 в. от г. Меленки8.
В летописном известии о событиях осени 1445 г., связанных с возвращением из татарского плена в. кн. Василия II Васильевича, упоминается село Ивана Киселева «межи Новагорода и Мурома»9. Напротив («против», «противу») этого села, название которого в летописях не приводится, останавливался на пути в Москву посланец великого князя Андрей Плещеев, спешивший в столицу с известием об освобождении государя. Поскольку Василий II отправил Плещеева в Москву «со сеунчем» через два дня после начала своего пути из Курмыша, можно предполагать, что Плещеев остановился на правом берегу Оки «против» села, расположенного на левом берегу.
Сохранился (в списке XVI в.) текст недатированной записи Ивана Гр. Киселева митрополиту Филиппу (1464−1473 гг.) о пожизненном держании «митропольской» пустоши Пертовской «в Муромском уезде на реце на Кутре»10. В 1491/92 гг. аналогичную грамоту на ту же пустошь дал митрополиту Зосиме сын Ивана Григорьевича Гр. Ив. Киселев11. Известна позднейшая деревня Пертово при рч. Кутре (Бол. Кутре), правом притоке Оки, в 38 в. на северо-восток от Мурома, по левую сторону почтового тракта из г. Мурома в г. Нижний Новгород12. Пертово находится на правом берегу Курты, в 2 км от ее устья.
В XV в. правобережье Оки было пустынным. Служилые люди опасались тут селиться, боясь татарских набегов. Абсолютное большинство актов второй половины XV в. свидетельствует о распространении феодального землевладения в левобережной части Муромского уезда. Чем же объясняется смелость И. Г. Каселева, взявшегося осваивать «митрополью» пустошь на правом берегу? Для начала допустим, что Иван Киселев летописей и Ив. Гр. Киселев записи на пуст. Пертовскую — одно и то же лицо. В этом случае интерес И. Г. Киселева к освоению пуст. Пертовской на правом берегу Оки можно связать с фактом существования у него села на левом берегу. Вероятно, село располагалось недалеко от реки — иначе оно едва ли послужило бы ориентиром для указания в летописи места остановки Андрея Плещеева. Не исключено, что возле села имелась переправа через Оку, благодаря которой Иван Киселев был постоянно связан с правым берегом и стремился освоить там землю. Другими словами, село могло находиться напротив пуст. Пертовской. Пертовскую основал, скорее всего, сам Киселев, и только неблагоприятные условия владения ею, запустение земли вынудили его прибегнуть к патронату митрополичьего дома, признать собственность последнего на нее и получить ее обратно в качестве прекария. Кстати, предпосылкой для заключения этой сделки мог быть победоносный поход русской рати на Казань весной 1469 г., после которого правобережье Оки стало на время более безопасным, чем в предшествующие годы.
В настоящее время на левом берегу Оки напротив Пертова находится селение Боровицыно в 30 (по прямой) — 35 км к северо-востоку от Мурома. Это известное в XIX в. владельческое село Боровицы (Фроловское) при оз. Краснове по левую сторону Оки. Оно числилось тогда в 1-м ст. Гороховецкого уезда, находясь в 55 в. к юго-западу от Гороховца13, Село Боровичи «в Муромском уезде в Дубровском стану» было дано в 1564 г. в поместье «Богдану да Степану Матвеевым детем Опраксиным против их стародубского поместья»14. Кому принадлежало село Боровичи до Апраксиных, нам неизвестно. Прямых данных для отождествления его с безымянным селом Ивана Киселева у нас нет. Указание летописи о местонахождении села Ивана Киселева «межи Новагорода и Мурома» нельзя, вероятно, понимать в том смысле, что оно было расположено буквально на середине пути между Нижним Новгородом и Муромом. Пуст. Пертовская находилась гораздо ближе к Мурому, чем к Нижнему, от которого до нее было более 100 верст, но тем не менее она была достаточно удалена от Мурома для того, чтобы это место можно было охарактеризовать как расположенное «межи Новагорода и Мурома» с точки зрения человека, приехавшего сюда из Курмыша.
Иммунитетная политика в отношении землевладельцев Муромского края прослеживается начиная с последней трети XV века. Одним из наиболее ранних актов, определявших нормы феодального иммунитета в Муромской земле, была жалованная тарханнонесудимая грамота Ивана III Федору Мих. Киселеву. Она дошла в списке XVI века, не имеет даты и отнесена издателями АСЭИ к 1470−1485 гг.15 Грамоту приказал Владимир Григорьевич (Ховрин), известный деятель 40−70-х годов XV века. Он перестает упоминаться в источниках после апреля 1480 года16. С. Б. Веселовский полагал, что грамота была выдана Ф. М. Киселеву в середине 70-х годов XV века, после смерти его отца17. Точная дата смерти последнего неизвестна. Он был нижегородским наместником в тот момент, когда мимо Нижнего проезжал следовавший из Твери Афанасий Никитин18 (1466 год). Служебная деятельность самого Ф. М. Киселева на раннем этапе его карьеры также имела место в Нижнем Новгороде. В 1481/82 г, он описывал земли нижегородского «ключа»19.
Грамота Ивана III не содержит никаких сведений о 'предыстории вотчин Ф. М. Киселева. Вероятно, они перешли к нему от отца. Состав их характеризуется следующими словами: «его село в Муроме Дуброво, да Новое, да Языкове, до Каметово, дарьевец». Село Дуброво существует под тем же названием и в настоящее время. Оно находится на правом берегу р. Ушны в 28−29 км к северо-западу от Мурома (по прямой)20. В 7 км западнее села Дуброво на берегах Ушны расположилось селение Новлянка, в 34 км к северо-западу от Мурома. В XIX в. казенное сц. Новое (Новлянское) при р. Ушне числилось во 2-м ст. Судогодского уезда и находилось в 60 в. юго-восточнее Судогды, по левую сторону почтового тракта из г. Владимира в г. Муром21. Очевидно, с Новым (Новлянкой) и отождествляется с. Новое, принадлежавшее Ф. М. Киселеву.
Упомянутое в грамоте Ивана III селение Каметово по СНМ Вл. не устанавливается. В жалованной грамоте Василия III Ф. М. Киселеву 1506 г. д. Каметово названа после д. Саванчаково22, которая, как мы знаем, была расположена в 20 в. к северо-западу от Мурома, южнее с. Дуброво. Большие сомнения вызывает возможность отождествления упомянутого в грамоте XV в. селения Языково с позднейшим казенным с. Языковым при колодцах и прудах во 2-м ст. Судогодского уезда, в 21 в. к северо-востоку от Судогды, по левую сторону почтового тракта из г. Владимира в г. Муром23. Это село лежит в 35 км к северо-западу от Новлянки, в 42,5 км от с. Дуброво и 65 км от Мурома (все расстояния — по прямой). Значительная удаленность современного Языкова от центра вотчины Ф. М. Киселева заставляет думать, что в грамоте XV в. под Языковым подразумевался какой-то другой пункт, ныне неизвестный. Кстати, в грамоте 1506 г. Языково уже не фигурирует.
Столь же трудно идентифицировать упоминающийся в грамоте Ивана III Юрьевец. Деревня с таким названием в Муромском уезде в XIX в. была расположена при рч. Руже, в 66 в. к северо-востоку от Мурома, по левую сторону почтового тракта из г. Мурома в г. Нижний Новгород24. Эта деревня находится в правобережье Оки, недалеко от устья Ружи. Крайняя удаленность ее от основного массива вотчин Ф. М. Киселева и экстравагантное для XV в. положение не позволяют видеть в ней Юрьевец изучаемой грамоты. В XIX в. были два владельческих сельца Юрьевых, в 9 и 10 в. к западу от г. Мурома, при рч. Кортыни (Картыни), по левую сторону почтового тракта из г. Мурома в г. Владимир; Юрьево Большое25 и Юрьево Малое (ныне Малоюрьевка)26. Хотя они и близки к Мурому, однако слишком оторваны от центра вотчины Киселевых. К тому же, имеется жалованная грамота Василия III 1524 г, Василию и его братьям Борисовым детям Матвеева на сц. Юрьево «в Унжинском стану» Муромского уезда27, Унженский стан был расположен как раз к юго-западу от Мурома. Там и находятся современные поселения рьевы. В грамоте 1524 г. Матвеевым сц. рьево характеризуется как «отца их вотчина», из чего следует, что рьево было родовым владением Матвеевых. Еще одно поселение с похожим названием — Юромка при р. Ушне, в 14 км западнее Новлянки, в 40 км на северо-запад от Мурома. В ХIХ в. оно было известно как владельческое сельцо во 2-м ст. Судогодского уезда, в 40 в. к юговостоку от Судогды, по левую сторону почтового тракта из г. Владимира в г. Муром28, Отождествить Юромку с Юрьевцом кажется соблазнительным, поскольку Юромка, подобно Дуброву и Новому, находится на р. Ушне. Однако от этого соблазна нужно, наверное, воздержаться как вследствие значительной удаленности Юромки от сел Нового и Дуброво, так и ввиду того, что Юрьевец не указан в грамоте Ф. М. Киселеву 1506 г., то есть он мог к началу XVI в. исчезнуть, переменить название и т. п.
При наличии некоторых неясностей относительно границ вотчины Киселевых можно все-таки утверждать, что она была расположена северо-западнее основного комплекса владений Вас. Матвеева, то есть дальше от г. Мурома, чем родовая вотчина Матвеевых. Может быть, это объясняется тем, что Матвеевы были более коренными муромцами, теснее связанными с городом (Вас, Матвеев имел даже двор «за городом»), Киселевы же пришли в Муромский край с севера, из Нижнего Новгорода29, и не смогли, по-видимому, обзавестись землями в непосредственной близости от Мурома. Тем не менее, они пользовались, кажется, особым доверием правительства. Об этом, в частности, свидетельствует предоставление Иваном III жалованной грамоты Федору Киселеву.
По формуляру тарханного раздела грамота Ф. М. Киселеву ближе всего к жалованной грамоте Ивана III от 31 июля 1469 г. Троице-Сергиеву монастырю на суздальские села Шухобалово и Микульское30. В грамоте Киселеву тарханный раздел состоит из восьми пунктов, фиксирующих освобождение от 1) яма, 2) подвод, 3) мыта, 4) тамги, 5) кормления княжеского коня, 6) косьбы лугов, 7) обязанности тянуть к соцкому, дворскому и десяцким в проторы и разметы, 8) «иных» пошлин. В грамоте на Шухобалово и Микульское после пункта 6 указано еще освобождение от постройки наместничьего двора, то есть всего в ней девять податных пунктов. К последнему из них (освобождение от «ыных» пошлин) прибавлена ограничительная формула: «опричь церковных пошлин». Кроме того, в пункте 6 вместо «лугов» говорится «сен». При кажущемся однообразии тарханных формуляров многих грамот именно такой состав и порядок освобождений является специфическим для двух сравниваемых актов. Довольно близкая к ним по формуляру жалованная грамота в. кнг. Марии Ярославны 1471 г. Троице-Сергиеву монастырю на переславское село Негловское31 содержит дополнительные пункты после освобождения от тамги («ни осменичее») и от постройки волостелева двора («ни портново давати»). Весьма интересен факт отсутствия во всех трех грамотах освобождения от дани.
Нормы судебного иммунитета в троицкой грамоте 1469 г. и в грамоте Киселеву совпадают: из юрисдикции землевладельцев исключаются только дела о душегубстве. В упоминавшейся выше грамоте Марии Ярославны 1471 г. юрисдикция Троице-Сергиева монастыря в переславском селе ограничена в гораздо большей степени: из нее изъяты также дела о разбое и татьбе с поличным.
Грамота 1469 г. на села Шухобалово и Микульское сохранилась в списках XVII и XIX вв, В них есть одна деталь, вызывающая сомнение в подлинности оригинала: «Печать у грамоты красная». Красновосковые печати появляются как будто лишь в конце XV в. Но, может быть, в данном случае надо говорить скорее о недостоверности списков, чем о подложности оригинала? Формуляр грамоты и наличие в ней подтверждений 1505 и 1534 гг. свидетельствуют о ее подлинности. Поэтому нам кажется возможным ориентироваться на сходство формуляров троицкой грамоты 1469 г. и грамоты Киселеву при датировке последней. Выдача обеих грамот могла быть связана с политикой укрепления великокняжеской власти в близких к Казанскому ханству областях вскоре после успешного похода русских войск на Казань весной 1469 г.
Наличие в грамоте Ивана III Ф. М. Киселеву подписи Владимира Григорьевича Ховрина не противоречит возможности датировки этой грамоты 1469 годом. Хотя в подписи Владимир Григорьевич не назван боярином, сам факт его распоряжения выдачей грамоты говорит о том, что он был наделен боярскими полномочиями. По наблюдениям А. А. Зимина, Владимир Григорьевич стал боярином в 1462—1464 гг.32 В правой грамоте 14 651 469 гг. он назван в числе шести бояр, бывших «туго … у великого князя»33. Однако в октябре 1475 г. Владимир Григорьевич среди бояр не значился34. На жалованных грамотах 70-х годов XV в. его подпись не встречается.
Судя по определению получателя грамоты как «Михайлова сына Киселева Федка», грамота выдавалась Федору не столько за его собственные заслуги, сколько за службу его отца Михаила, и, по всей видимости, вскоре после смерти последнего. Смерть Мих. Киселева С. Б. Веселовский считал исходным моментом, за которым последовала выдача грамоты Фед. Киселеву. Такая связь событий действительно наиболее вероятна. Однако, в отличие от С. Б. Веселовского, относившего смерть Мих. Киселева к середине 70-х годов XV в., мы склонны датировать ее более ранним временем. Выше уже упоминалось, что в 1466 г. Афанасий Никитин застал Мих. Киселева на наместничестве в Нижнем Новгороде. О дальнейшей судьбе Мих. Киселева сведений нет. Не исключено, что он принял участие в весеннем походе 1469 г. на Казань, во время которого погиб. Может быть, он умер и раньше, в период между 1466 и 1469 гг. Летописи о его деятельности не говорят ничего35. Кто был наместником в Нижнем Новгороде в 1469 г., неясно. Руководство концентрировавшимися здесь в 1469 г. войсками осуществлял воевода Константин Александрович Беззубцев36. В синодике Успенского собора персонально названы лишь шесть человек из числа погибших в походе 1469 г. «противу безбожнаго царя Абреима»37, Мих. Киселева среди них нет. Правда, перечень синодика в этой части очень краток38. Видимо, имена многих лиц заменяет общая память «избиенным под градом под Казанью за святыя церкви и за православное христианство православным».
Так или иначе, есть основания предполагать, что Михаила Киселева к лету 1469 года уже не было в живых. Его сын Федор Киселев был в это время еще очень молод, но для получения жалованной грамоты он, вероятно, должен был достигнуть хотя бы 15-летнего возраста, начиная с которого служилый человек считался годным к военной службе39. В грамоте Ивана III Ф. Киселев именуется просто Федком (Федькой), между тем как в грамоте Василия III 1506 года его почтительно называют Федором Михайловичем Киселевым. Духовная Ф. М. Киселева относится к 1531/32 г. Она была написана в Вильне, где Федор Михайлович находился в плену (он попал в плен в 1514 году)40. Умер Ф. М. Киселев, возможно, вскоре после составления духовной. Точная дата его смерти неизвестна.
Таким образом, если полагать, что в 1469 году Ф. М. Киселев был 15−20-летним юношей, его возраст к 1532 году надо будет признать равным 78−83 годам. Источниками засвидетельствовано участие Ф. М. Киселева в военных действиях в 1506 и 1514 гг. Получается, что он мог воевать, имея от роду 52−60 или даже 57−65 лет. Эти цифры порождают некоторые сомнения в правильности датировки жалованной грамоты Ивана III 1469 годом. Однако перенесение датировки с 1469 года на более позднее время, скажем, на 1480 год (последний, по-видимому, год жизни Владимира Григорьевича Ховрина, подписавшего грамоту), не меняет представления о том, что Ф. М. Киселев принимал участие в военных действиях, будучи человеком далеко не первой молодости. Если в 1480 году ему было лет 20, то в 1506 году — 46, в 1514 году — 54 года. Учитывая, кроме приблизительного расчета возраста Ф. М. Киселева, еще и другие моменты (особенности формуляра грамоты Ивана III, возможные общеполитические причины ее выдачи, время боярства В. Г. Ховрина), мы все же остановились бы на датировке документа 1469 годом. Вспомним, что 1469 год показался нам вероятной датой составления записи Ивана Григорьевича Киселева митрополиту Филиппу на пуст. Пертовскую в Муромском уезде. Соглашению митрополита с И. Г. Киселевым придают значение государственного акта. Грамоту подписал дьяк великого князя Василий (Беда), известный своей деятельностью в 50−80-х годах XV века41.
Таким образом, можно думать, что победа над Казанью в 1469 году способствовала активизации великокняжеской политики в отношении феодального землевладения и иммунитета в Муромском уезде. В заключение подчеркнем, однако, гипотетический характер нашей датировки жалованной грамоты Ивана III Федору Михайловичу Киселеву и записи Ивана Григорьевича Киселева митрополиту Филлипу, а следовательно, и гипотетичность изложенной выше концепции происхождения этих документов.
Принятые сокращения
1. Архивы и архивные собрания
АТСЛ — Архив Троице-Сергиевой лавры (Ф. 303) в Отделе рукописей РГБ. ГКЭ — Грамоты коллегии экономии (Ф. 281) в РГАДА.
2. Издания
АЕ — Археографический ежегодник.
Акты Юшкова — Акты XIII-XVII вв., представленные в Рязрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества / Собрал и издал А. Юшков. М., 1898. Ч. 1. 1257−1613 гг. АРГ — Акты Русского государства 1505−1526 гг. М., 1975. АСЭИ. Т. 1. 2 — Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. М., 1952. Т. 1; М., 1958. Т. 2. АФЗХ. Ч. 1 — Акты феодального землевладения и хозяйства XIV-XVI веков. М., 1951. Ч. I.
ДРВ-2. Ч. 6 — Древняя российская вивлиофика… / Издана Н. Новиковым. Изд. 2. СПб., 1788. Ч. 6.
ПСРЛ. Т. 6, 8, 12, 23, 25, 26 — Полное собрание русских летописей. СПб., 1853. Т. 6; СПб., 1859. Т. 8; СПб., 1901. Т. 12; СПб., 1910. Т. 23; М.; Л., 1949. Т. 25; М.; Л., 1959. Т. 26.
РК — Разрядная книга 1475−1598 гг. М., 1966.
СНМ Вл. — Списки населенных мест Российской империи. VI. Владимирская губерния. Списки населенных мест по сведениям 1859 года. СПб., 1863. СНМ Ниж. — Списки населенных мест Российской империи. XXV. Нижегородская губерния. Списки населенных мест по сведениям 1859 года. СПб., 1863.
ХП. Ч. 1. — Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI века. [Часть первая] // АЕ за 1957 год. М., 1958. С. 302−376.
1 АФЗХ. Ч.1. No227,228. С.201; АСЭИ. Т.1. No 489. С. 368.
2 АСЭИ. Т. 1. No 253. С. 181−182.
3 Название Чегадаево восходит к прозвищу «Чегодай» (русская форма от татарского «Джагатай»), которое имел Вас. Вас. Матвеев, один из сыновей завещателя, получивший по его духовной с. Бестуницкое (Веселовский С. Б. Ономастикой. Древнерусские имена, прозвища и фамилии, М., 1974. С. 348; ср.: АСЭИ. Т. 1.С. 610. Примеч. к No 253). Еще в 1491 г. село называлось «Бестумици» (АСЭИ. Т. 1. No 561. С. 438), но в1495−1506 гг. уже «Чегодаево» (Там же. No 601. С. 498−499). В 1510 г. упоминается «чагадаевской приказ-щик» (он же — «чагадаевской посельской») (АРГ. No 63. С. 69). В великокняжеских указных грамотах 1525, 1537 и 1538 гг. речь идет о сц. «Чагадаевском», или «Чегадаеве», «Чагадаеве» (Там же. No 254. С. 257; ХII. 1. С. 349−350. No 363, 367). В первой четверти XV] в. село иногда выступало и под старым названием. Так, в правой грамоте 1521 г. оно последовательно именуется «Бестуницким» или «Бестуницами» (АРГ. No 194. С. 193−197).
4 СНМ Вл. No 3376. По С. Б. Веселовскому, «с. Чаадаеве находилось километрах в 10 от Мурома» (АСЭИ. Т. 1. С. 610. Примеч. к No 253).
5 СНМ Вл. No 3408.
6 Там же. No 3389.
7 Там же. No 1252. С. Б. Веселовский писал: «Как называлось и где находилось с. Замотренское, неизвестно» (АСЭИ. Т. 1. С. 610. Примеч. к No 253). В. Готье связывал с погостом Замотри название Замотринского ста-на Муромского уезда, находившегося «за рекой Мотрой…, если ехать из Мурома» (Готье В. Замосковный край в XVII веке. Изд. 2. М., 1937. С. 393).
8 СНМ Вл. No 3166.
9 ПСРЛ. Т.6. С.172; Т.8. С.114; Т.12. С.66; Т.25. С.264; Т.26. С. 199.
10 АФЗХ. Ч. 1. No 228. С. 201.
11 Там же. No 227.
12 СНМ Вл. No 3541.
13 Там же. No 1824.
14 Акты Юшкова. No 192. С. 175.
15 АСЭИ. Т. 1. No 398. С. 290−291.
16 Последнее упоминание см.: ПСРЛ. Т. 12. С. 199; ср.: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 445; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 271, 281.
17 АСЭИ. Т. 1. С. 620. Примеч. к No 398.
18 Хожение за три моря Афанасия Никитина / Издание подготовили Я. С. Лурье и Л. С. Семенов. Л., 1986. С. 5, 18, 32, 44.
19 АФЗХ. Ч. I. No 240. С. 207−208.
20 Ср. СНМ Вл. No 3399: Дубровы (Дуброва), с. каз. при р. Ушне и колодцах, в 27 в. от г. Мурома, между Гороховско-Муромским проселочным и Муромско-Владимирским почтовым трактами. По С. Б. Веселовскому, «с. Дуброва, на р. Ушне, находится в 32 км от Мурома» (АСЭИ. Т. 1. С. 620. Примеч. к No 398).
21 СНМ Вл. No 4826.
22 АРГ. No 16. С. 25.
23 СНМ Вл. No 4807.
24 Там же. No 3632.
25 Там же. No 3365.
26 Там же. No 3366.
27 Акты Юшкова. No 121. С. 102.
28 СНМ Вл. No 4818.
29 Отметим существование в XIX в. владельческой д. Киселеве при колодцах во 2-м ст. Вязниковского уез-да, в 71 в. к северо-западу от г. Вязники, между Балахнинским и Ярославским торговыми трактами (СНМ Вл. No 1626). В настоящее время Киселево и соседние с ним пункты (Помогалово и др.) принадлежат к тер-ритории Ивановской области. Киселево находится в 5 км юго-восточнее Палеха ив 130 км северо-западнее Мурома (по прямой). Владельческая д. Киселево была также в 1-м ст. Балахнинского уезда Нижегородской губернии, в 44 км к западу от г. Балахны (СНМ Ниж. No 748). Возможность существования связи между этими пунктами и землевладением Киселевых XV в. требует доказательств, которыми мы не располагаем.
30 АСЭИ. Т. I. No 388. С. 282.31 Там же. No 399. С. 291−292.
31 Там же. No 399. С. 291−292.
32 Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV-XVI веках // АЕ за 1957 год. М., 1958. С. 44.
33 АСЭИ. Т. 2. No 381. С. 380. Ср.: Там же. No 370. С. 365 — правая грамота, датированная в издании 1462- 1478 гг. Последняя дата (1478 г.) явно невозможна, ибо все лица, упомянутые здесь в качестве бояр, тако-выми не были уже в 1475 г. (см.: РК. С. 17). С. Б. Веселовский относил эту грамоту к первым годам княже-ния Ивана III (Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 444−445).
34 В. Г. Ховрина нет в списке бояр, отправлявшихся с великим князем в поход на Новгород 22 октября 1475 г.: РК. С. 17; Зимин А. А. Состав Боярской думы … С. 45.
35 В Ермолинской летописи по Кирилло-Белозерскому списку упомянут под 1514 г. кн. Михаил Васильевич Киселка (ПСРЛ. Т. 23. С. 200), но это не М. Киселев, а кн. М. В. Горбатый Кислый (ср.: РК. С. 43, 555).
36 См., например: ПСРЛ. Т. 12. С. 120−123; Т. 25. С. 281−283.
37 ДРВ 2. 4.6. С. 461.
38 Ср. весьма обширный список погибших при походе на Казань в 1487 г., «егда Алегама царя взяша» (Там же. С. 462−464).
39 См., например, в грамоте 1570 г.: «А Гришка да Иванец, как которой будет в пятнадцать лет, и им с того ж поместья наша служба служити» (Акты Юшкова. No 196. С. 179). Возможно, этот «призывной возраст"считался минимальным и в XV в., являясь одним их критериев служебной годности не только помещиков, но и вотчинников.
40 Списки духовной: РГБ. Ф. 303 (АТСЛ). No 282, 979; кн. 530, 531, 549, по Мурому No 4; РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ), по Мурому, No 146/7878. Л. 26 об. — 27. О духовной см. также: АСЭИ. Т. 1. С. 620. Примеч. к No 398;АРГ. С. 302−303. Коммент. к No 2 и 16; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии … С. 119. При-меч. 33.
41 О нем подробнее см.: Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. С. 47, 520; Зимин А. А..Дьяческий аппарат в России второй половины XV-первой трети XVI в. // Исторические записки. М., 1987. Т. 87. С. 225−226.